И именно в этот момент в комнату вошел ее трехлетний сын. Ее реакция была чертовски банальной. Мальчик стоял в дверях, ошарашено глядя на свою полуголую маму, с которой рядом лежит незнакомый дядя. Яна спохватилась встать и увести ребенка, но очухалась, что лежит без трусов. Тогда схватила плед, который в порыве страсти упал на пол, и, прикрывшись им, отдала четкую, но слегка грубую команду: Тема, выйди! Закрой дверь?! Полагаю, ее растерянность была удвоена ее полуголостью.
Через пять минут, наскорую собравшись и не опускаясь до лишних: «Все было клево! Я тебе как-нидь перезвоню!» или там «Неплохо было бы повторить!» ну или совсем неуместное: «Ты так здорово даешь сзади…», я скрылся в подъезде. Спускаясь по лестнице, я с ухмылкой вспоминал, как попал в предыдущую ситуацию.
Мы никогда с Яной не были, в полном смысле, друзьями, чего уж говорить о людях, симпатизирующих друг другу, и тех, что спят вместе. Она была веселой, симпатичной девчонкой с моего двора. Мы бывало виделись, когда выгуливали своих питомцев. Так мы с ней и познакомились. Она была крайне распущенной девчонкой, но в довес к этому и крайне умной для своего школьного возраста. Я даже как-то поймал себя на мысли, что был бы не против с ней повстречаться – она уже тогда имела красивые формы. Где-то в сети я даже имел удовольствие любоваться на ее фигурку, завернутую в купальник и обтягивающие и подчеркивающие джинсы с топом. Однако это было минутным увлечением (пусть она и запечатлилась в паре моих снов). Тогда наши пути разошлись. Я все чаще встречал ее в компании других дворовых пацанов и никогда не испытывал ни малейшей капли ревности или огорчения. Затем она вышла за одного такого замуж, а месяца через два у нее выскочил животик – будущий Тема. Однако ребенку предстояло расти без папаши – вскоре они развелись.
И вот сегодня, проснувшись со страшного похмелья с Сашиными трусиками в кармане, я по требованию организма отправился в магазин купить пива. Нет, не дело так заканчивать свою жизнь, которая обещала массу перспектив. И все же я оказался на лавочке рядом с детсадом с банкой пива в руке, второй – под лавкой. Тут-то наши пути и пересеклись. После родов Яна немного располнела: ее некогда стройные ножки и бедра поправились в размерах, под набухшей грудью красовался маленький животик. Когда-то экстравагантные наряды сменились обыденными джинсами, рубашкой и какой-то курткой. Волосы распущены, едва дотягивают до плеч. Дерзкая косметика стерлась с ее повзрослевшего личика. Она шла и улыбалась, глядя на обладателя серебряной медали и красного диплома, который в полдень глушит банку пива на лавке. Она присела ко мне и вытянула мою больную голову на беседу. Открыла вторую банку пива и увлекла меня разговором. Она хвасталась сыном, мол, уже три годика, а уже такой сообразительный. Стихи, мол, учит, песенки горланит. На ее еще молодом личике проскакивали морщинки мудрости и гордости за свое ребенка. От этого становилось как-то неловко: мы ведь как-никак ровесники, а она уже выглядела года на три-четыре старше меня – вся эта ответственность и взрослость. Ее явно волновали не похотливые мысли о том, с кем бы сегодня перепихнуться, а думы высокие, для меня непостижимые: куда бы пойти работать, чтобы прокормить ребенка; где бы найти молодого человека, который смог бы их обеспечить, который смог бы стать для Темы любящим отцом. И когда мы только успели с ней разминуться?!
Затем, как-то даже неожиданно, мы перешли на обсуждение моей личной жизни. Я как-то не стал сразу разглагольствовать о моих похождениях за последние недели. Лишь сказал, что порвал со своей. Некогда Яна знала ее, а потому тут же набросилась со своими вопросами что да почему, а затем утешала, мол, все будет хорошо и на моей улице будет праздник. Вдруг мне показалось, что ей доставляло небольшую радость обсуждать такие практически детские проблемы на любовном фронте. Это давало ей призрачную возможность вновь окунуться в ее далекую молодежную жизнь. Я заметил, как на ее глазах проступила влага. Она тут же поторопилась незаметно стряхнуть капли.
Я положил руку на ее ладонь и взглянул в ее серозеленые глаза:
— Почему у нас с тобой ничего так и не получилось? – ответ вопрос возник в моей голове так же внезапно, как и мой рот его озвучил.
Яна потупила взор, но все же ответила:
— Наверное, не судьба. Ты был увлечен одноклассницей, а я – давним другом, а когда увлечение сошло на нет, было уже слишком поздно.
— А если бы не было поздно? – осмелился спросить, не успевая за своим собственным языком. Но ответ мне не был важен. Теперь и до меня дошло к чему я сам клоню: мне ведь она и впрямь нравилась, да и она кажется мне слегка симпатизирует. А что, если бы мы все-таки ступили навстречу друг другу?!
Яна замялась – ей тоже было неловко в данной ситуации обсуждать нашу потенциальную интрижку. Однако она собралась что-то ответить. Но в последний момент ее взгляд как-то переменился, слова застыли на языке и она подалась ко мне навстречу. Впервые ясно для себя осознавая все происходящее вокруг, я без влияния какого-либо одурманивающего средства (не считая банку пива) поцеловал девушку. Этот поцелуй был поистине искренним. Я не был пьян. Да и поцелуй не был вынужденной прелюдией перед тем, как затащить девушку под одеяло. Нет же, я действительно хотел ее поцеловать. Пусть и последствия свернулись к единому знаменателю…
Мы сидели на лавке и сосались. Я приобнял Яну за талию, она положила руки мне на плечи. Мои пальцы инстинктивно двинулись в сторону груди, но я умудрился удержать их в паре сантиметров. Наши губы разомкнулись – она прошептала горячим дыханием: «Чего ты ждешь?». Я подался искушению. Ладонь обхватила ее третий размерчик и нащупала под рубашкой кружевной лифчик. Мои губы переместились на ее нежную шею, где я непременно оставил смачный засос. Ее губы обсасывали мочку моего уха, а затем впилась в нее зубками. Я чувствовал, как росло возбуждение. Я шепнул ей в ухо: «Пойдем ко мне?» «Нет,» — ответила Яна, — «пойдем ко мне!»
Так и было принято решение обосноваться у нее. Мы заскочили в квартиру, на ходу дразня гормоны друг друга. С ее плеч скользнула куртка и упала на нашу обувь, снять которую стоило неимоверных усилий. Мы уткнулись в стенку: мои ладони на ее ягодицах, ее – под моей футболкой. Ее нога скатилась по моему бедру – она уже изнемогает. Тогда мы ринулись в сторону зала. По пути мы натыкались на шкафы и тумбочки, а Яна постоянно шептала мне: «Тише, ребенок дома!» В конечном итоге, я готов был обесчестить ее прямо в прихожей, когда мы влетели в зал, ногой захлопывая дверь. Мои руки уже были под ее джинсами, сжимая мягкую плоть ее ягодиц. Она строила из себя недотрогу, толкалась, пихалась. Во взаимных объятиях мы нырнули в кресло. Я расстегнул ее рубашку ровно настолько, сколько требовалось, чтобы вытащить ее грудь. Мы предались ласкам. Она тихонько стонала, пока я обсасывал ее сосок и елозил его пальцами. Другой рукой я расстегнул ее ширинку и готов был снять джинсы, однако тут она меня остановила.
— Я не могу. Дома ребенок, а если он услышит?
Однако бабнику типа меня было абсолютно по барабану, что там может услышать ребенок. Я продолжал наступление. Она не унималась. Вдруг вскочила и пригрозила мне пальцем.
— Подожди, я схожу проверить, спит ли Тема! – с улыбкой произнесла она и направилась к двери. Однако она не понимала, как мой еще вчера измученный член сегодня жаждал секса. А ведь раньше бывало сдерживался и неделями и месяцами. А теперь после минувшей ночи исключительного траха, он хотел натягивать киски каждый божий день.
Она сделал пару шагов. Я кинулся за ней, зацепился за пояс джинсов и повалил ее на стоявший рядом диван. Рванул на себя джинсы: передо/p мной предстала ее оголенные булочки. А как бы я хотел, чтобы они были на пару лет помоложе. Тем не менее, ярого зверя удержать не удалось, Под ее возгласы сопротивления я приспустил свои джинсы и, ухватившись за ее ягодички, сунул ей промеж них. Яна громко вскрикнула и вцепилась пальцами в подлокотник. Затем я вошел в нее снова. Стон получился протяжный. Еще несколько раз и в ее голосе зазвучало больше вожделения, больше задора. Тогда я переключился на вторую скорость и затрахал малышку с большей интенсивностью. Гляжу, а она уже подмахивала мне, прогибаясь в спине и отставляя свою пещерку. Я пару раз умудрился в порыве бешенных фрикций оставить на ее бледной попке следы от смачных шлепков. Я вдруг вспомнил и фотографии с ее странички, и те сновидения, в которые она ко мне приходила. Мой конец, казалось, напрягся дальше некуда. Каменной дубнной зарезвился меж ее половых губ. Она расставила ноги настолько широко, насколько ей позволяли недоснятые джинсы. Я упирался ногами во второй подлокотник, полностью заваливаясь на свою кошечку. Прижав ее бедра к дивану, я задолбил ее в предоргазменных конвульсиях. Ее жалобный томный стон зазвучал ярче и четче, а потом она замерла и растянулась на диване, пока я, зависая над ее попкой, испускал в нее последние капли. Мы никак не могли отдышаться. Сердца бились как заведенные. Я вынул писюн из ее влагалища и завалился на бок…
Я вышел на улицу: прежде пасмурная погода оправдала себя. Начинался дождь. Благо мне до подъезда недалеко. Однако, взбодрившись после пива и секса, я уже не хотел домой. Мой член жаждал еще секса. Он хотел трахать все, что движется. Я спрыгнул с крыльца под первые капли собирающегося дождя. Оглянулся по сторонам. Нет, любовь это, кончено же, хорошо. Однако теперь, когда моя любовь исчезла в неизвестном направлении, тяжелые невыносимые цепи, сковавшие мой ярый нрав, пали наземь и раскрыли мне крылья. Я посмотрел направо, бросил взгляд налево. По знакомой мне дорожке в обмнику с каким-то фраером шла соседка-Настя. Она тоже меня заметила: на ее веселом лице появилось смущение. Еще бы! Она ведь еще вчера давала мне в попу. Но я улыбнулся ей и, развернувшись, скрылся за углом дома. Навстречу свободе. Навстречу судьбе!