— Я ж никогда с кавказцами не спала. Ты же сам знаешь, что говорят о девушках, которые с ними трахаются — конченные бляди.
Кстати, этот вот аргумент моей жены подействовал на меня обратным образом, как-то защемило внизу живота от выражения «конченные бляди». Но я виду не подал, а вступил в спор:
— Но тебе же понравилось, когда тебя турок засосы на груди ставил?
— Ну ты сравнил — турок и грузин!
— Сама подумай, какая, в принципе, разница? Тот на турецком и итальянском лопочет, а этот — на грузинском и русском. И те, и другие обожают девушек и секс. Один раз попробывать, что страшного-то? Не понравится, больше не будем. А не попробуем, так под старость и будем голову ломать — хорошо это было бы или плохо.
— Я не буду себе этим под старость голову забивать, — Катя задумалась,но напор ее таял на глазах и она сдалась, — Ладно, делай как знаешь, только потом не упрекай меня, что я с кавказцем переспала…
Есть! Она гипотетически согласилась с мыслью, что переспит с грузином. У меня аж дыхание перехватило от этих мыслей. Но все же в ночном чате я откровенно поделился с Тенгизом сомнениями моей жены. Его ответ уничтожил последние мои тревоги:
— Дмитрий, через три дня я буду в вашем городе, встретимся, посидим в ресторане, поговорим. Если я вам не понравлюсь, то просто разойдемся.
— Хорошо, договорились. А в каком ресторане встретимся и во сколько?
— Да ты мне телефон оставь, я тебе позвоню и скажу, где я забронирую столик. Вот мой номер телефона.
Из-за безопасности изначально я не предполагал давать свой номер телефона одноразовому любовнику своей жены. Но в данном случае, мне подумалось, что мои планы по безопасности больше походят на паранойю. И я дал свой номер мобильного телефона, на котором у меня были контакты со всей своей клиентурой.
В назначенный день свидания моя Катя с утра начала усиленную подготовку своей неотразимости: с утра побывала в салоне красоты, где ей сделали невероятную прическу, нарастили ногти на руках, отпедикюрили ножки: ее пяточки стали нежными как у младенца, а ногти засверкали ярко-красным лаком. Ее ножки и так не отличались волосатостью, но она их еще раз побрила. Особенно тщательно, оставляя лишь малюсенькую полосочку, она выбривала лобок, писю и попу. Даже меня подозвала на помощь, хотя никогда этого не делала:
— Посмотри, у меня там все гладко?
Я чмокнул ее в пахнущие гелем для бритья нижние губки:
— Все отлично, как всегда!
— Нет, ну я серьезно…
— И я серьезно: ты у меня и так красавица, чего ты волнуешься?
— Да, а вдруг я ему не понравлюсь…
— Тебя не поймешь: то мужик ей не нравится, то боишься, что ты ему не понравишься…
— Да ну тебя, ничего ты не понимаешь. — Катя нахмурила лобик и пошла накладывать макияж на лицо — последние штрихи совершенства.
Потом Катя очень долго выбирала одежду. Со мной, как с автором идеи свидания, советовалась по каждой детали своего туалета:
— Как ты думаешь, чулки или колготки одеть? Нет, лучше чулки… Черные, белые или эти?… Под этот костюм лучше в сетку… Нет, лучше одену вот это платье с декольте… Или лучше блузку с юбкой? А может джинсы?
В результате она одела черные стринги, черные чулки и черное платье, которое она не одевала ни разу: строгое по форме, как чулок обтягивающее тело от шеи до колен, оно было сделано из какой-то волшебной ткани и становилось абсолютно прозрачным при падении на него света под определенным углом. Выглядело это так: идет Катя в платье, делает шаг, и оно из плотного черного превращается в прозрачное, делает еще шаг — и опять ничего не видно. Лифчик ей под это платье ни один не понравился, и она решила ехать вообще без бюстгалтера.
Позвонил Тенгиз, назвал место где он нас ждет и спросил, что мы будем пить. Катя сказала, что хочет виски с вишневым соком, а я остановился на армянском коньяке. Когда выехали, уже темнело.
В ресторанчике, выяснилось, что Тенгиз заказал там отдельный кабинет, куда нас и проводили. В кабинете горел приглушенный свет, тихо играла инструментальная музыка, Тенгиз галантно поцеловал Кате руку, вручил ей элегантный букетик цветов, усадил за стол. Мы с Тенгизом сидели друг напротив друга, а Катя сидела в торце стола, посредине. Тенгиз, конечно, отличался от своего фотопортрета в анкете (фотошоп, что ли?).