Я ушел, а она готовилась. Мыла квартиру, себя, собирала игрушки, наряжалась.
Я вернулся. Она стояла в коридоре, у порога, с плетью в руках, на коленях. На ней были лишь черные чулки и ошейник. Так она понимала покорность. Меня это понимание устраивало. Веселила ее готовность в к полному подчинение, к смене жизни, к пребыванию в рабстве нон-стопом.
В какой момент для нее рабство стало жизнью, я не понял, да и не хотел понимать.
Пристегиваю поводок, веду на кухню. Ужинаю, бросаю ей под стол куски еды. Она ест. У стены стоят две ее миски. Чистые, вылизанные.
Поев, веду ее с собой в туалет. Она привычно кладет голову в унитаз, лицом вверх. Любуюсь – красивая, сочная, голая девочка, бритая пизда, открытый рот, ошейник и преданность в глазах. Мочусь на нее. Она переворачивается, опускает голову в унитаз, не глубоко, я смываю. Умываю ее таким образом.
Я возбужден ее покорностью и желанием. Поднимаю ее с колен. Вхожу в пизду, сзади, сильно и полностью. Она мокрая, текущая, сука и шлюха. И я ебу ее, прогнув в дырку унитаза. И ей нравится. И это заводит еще больше.
Она не кончала уже двое суток, и я вижу, что она уже почти готова, что сейчас взорвется. Останавливаюсь, с силой шлепаю по заднице, сжимаю до следов. Выхожу.
— на колени, шлюха, кончать буду я, а ты свое еще получишь.
— да господин… она стоит на коленях и смотрит мне в глаза.
Загоняю в ее рот член, и ебу, двигая ее головой. Она лишь стонет и мычит. Даю пощечину, еще одну.
— еби себя блядь, но только попробуй кончить.
И она послушно копается в пизде, извивается, и я вижу как она хочет кончить, как замирают в ней пальцы, как она боится лишний раз коснуться клитора.
Я заливаю ее лицо спермой. Обильно. Она на щеках, губах, на ее высунутом языке, на глазах. На сиськи падают капли с подбородка. Толкаю ее. В угол у унитаза.
— вымойся, тварь. Я тебя отдам сегодня. Тебя выебут много раз, шлюха.
— спасибо господин…
Через двадцать минут она была опять готова. Чиста, аккуратна. В чулках и ошейнике.
Лежала в ногах, а я читал. Ожидали гостей. Она лишь покорно поглядывала на меня.
И они пришли. Трое. Серьезные мужчины. Я продал ее им. Но не отдал. Я буду наблюдать, как они будут ее ебать, пытать и унижать, возможно, поучаствую и сам.
Она стоит на коленях в центре комнаты. Они вокруг нее. Члены стоят.
— встань, блядь, — командует один из них.
Она поднимается с колен. Они мнут ее сиськи, жопу, проникают в пизду, тянут соски, бьют, щипают. Она воет и косится на меня. Я молчу и улыбаюсь. Она не может расслабиться, но пальцы в пизде делают свое дело, я вижу блеск ее сока, его обилие. Она течет.
Вот уже стоит на коленях и ее по очереди ебут в рот, шлепают, дают пощечины. Один берет вибратор с журнального столика. Вставляет ей в жопу, включает. Она воет с хуем во рту. Теперь их два. Она давится, но сосет, усердно двигает головой.
Один сидит на диване, один под ней, ебет ее в пизду. Она сосет, члены ходят в ней с чудовищной скоростью, она воет, воет, стонет… косится на меня. Знает, что я не разрешал кончать. Третий смотрит на этой и надрачивает.
Подхожу ближе, наклоняюсь к ней. Вижу ее губы на члене, слюну, слипшиеся волосы, сопение, стон.
Приказываю: