по моей вине. Заметь — это ты дал мне это порошок, — подмечаю я.
— Я тебя предупредил, старик. Не делай глупостей, иначе я сделаю тебе очень больно, — бросает Хорнер на прощание, после чего мы расходимся в разные стороны, и каждый идёт своей дорогой.
(четырьмя неделями ранее)
Только я поднимаю голову из-за укрытия, как мне в лоб чуть не прилетает пуля.
— Лежи и не поднимайся, дура! — рявкнул Хорнер, поднял руку над головой, и выпустил по козлам очередь из пистолета-пулемёта.
— Ещё чего захотел, придурок! Не собираюсь я лизать! Ни сейчас, ни потом! — огрызаюсь в ответ.
Армейская собачонка закатывает глаза, затем меняет пустой магазин на полный. День начинался как обычно, и беды ни что не предвещало. Просидев на заставе до полудня, и затоварившись всем необходимым, мы покинули её и отправились в путь. Не прошло часа, как нас догнали какие-то ублюдки на двух внедорожниках, и открыли по нам огонь издалека. Мы начали отстреливаться в ответ, и кое-как успели добежать до небольшой горки, на вершине которой находился какой-то развалившийся дом. Именно в нём мы и укрылись. Один из выродков начал поливать наше укрытие свинцом из стационарного пулемёта, установленного на джипе, а двое других попытались подняться на горку, но Хорнер их прикончил. Оставшиеся трое повторять подвиг мёртвых идиотов не решились, и начали обстреливать руины издалека.
Сначала сделали по дому несколько залпов из гранатомётов, затем сменили их на автоматы, и принялись поливать свинцом наше укрытие. Мы отвечали им тем же, постоянно перебегая от одной легко простреливаемой стены к другой. Позади горки находился обрыв, так что отступать нам было некуда, и подонки, загнавшие нас в угол, это прекрасно понимали, но подходить ближе не осмеливались. Хорнер попытался разок швырнуть гранату, но ничего из этого не вышло, так как ублюдки сидели слишком далеко.
После пререканий с армейской собачонкой ползу к соседней стенке. Осторожно выглянув из-за неё, замечаю как пулемётчик на внедорожнике перезаряжает пушку, хочу было сделать залп в его сторону, но замечаю, что один из подстреленных Хорнером головорезов сжимает в руках штурмовую винтовку с подствольным гранатомётом, и в моей голове рождается рискованный план.
— Что там у тебя с патронами? — спрашиваю у армейской собачонки.
— Не очень. Этот магазин, плюс ещё один. А у тебя?
— Чуть лучше. Два полных магазина и Беретта с одной обоймой. Но если всё сделаем правильно, то нам этого хватит.
— Что значит правильно?
Нормально ответить на вопрос мне не позволяет пулемётчик. Перезарядив оружие, этот кретин вновь принимается делать дырки в стенах. Развалины свинцом недоумок поливает щедро, будто патроны ему девать некуда, но очень хочется. Лишь когда пулемёт замолкает, тороплюсь поделиться мыслями с Диланом.
— У подножия валяется труп, а у трупа — винтовка с подствольником. Если добраться до неё, одним залпом можно пулемётчика снести, а если повезёт, то и всех остальных. Эти придурки сбились в кучу. Их если взрывом не прикончит, то уж точно оглушит. Тогда-то мы их и добьём!
Армейская собачонка с задумчивым видом почёсывает подбородок. Судя по кислой физиономии, мой план не слишком ему понравился. Да и я была от него не в восторге. До автомата с подствольником было рукой подать, но преодолеть это расстояния было необходимо под огнём с четырёх разных стволов. Даже если трое стрелков окажутся косоглазыми и криворукими, то четвёртый обязательно продырявит мне башку. Если только как-то его не отвлечь.
— Не стреляйте! Мы выходим! — неожиданно прокричал Дилан.
Я от услышанного охренела, решив, что псина со страху наложила в штаны. Но Хорнер хитро прищурился, и подмигнул мне со словами «прикрой меня». После чего отложил пистолет-пулемёт в сторону, и поднялся во весь рост.
— Мы сдаёмся. Не стреляйте! — повторил он, подняв руки над головой.
Я затаила дыхание, опасаясь, что собачонка сейчас словит передоз свинца. К счастью, этого не произошло. Утырки медлили, видимо решив, что прикончить Дилана они ещё успеют. Между тем Хорнер вышел из-за стены, и начал бормотать, что неподалёку есть схрон с оружием и припасами, и что если козлы позволят нам уйти, он расскажет им как найти тайник. Естественно, никакого тайника не существовало. Хорнер его только что придумал, чтобы злобные кретины сразу его не изрешетили. Заговаривая зубы этим полудуркам, Дилан ещё что-то бормотал, пока медленно спускался с горки. Я в его болтовню особо не вслушивалась, а просто прикрыла глаза, и начала считать до десяти. Закончив отсчёт, резко выныриваю из-за стены, и открываю огонь по укрытию ублюдков.
Стрелки тут же прячутся, а пулемётчик, получив несколько пуль в бронежилет, теряет равновесие, и падает с машины. Резко сорвавшийся Хорнер добирается до автомата, и делает залп по внедорожнику. Тачка превращается в груду металлолома, а налётчиков отбрасывает в разные стороны. Правда перед этим один из них успевает не глядя метнуть гранату в сторону Хорнера. Армейская собачонка попыталась забежать обратно на горку, но не успела. Прогремел взрыв, и обратно на вершину его забросила взрывная волна. Вздрогнув, я подбежала к рухнувшему на живот Дилану, и тут же перевернула на спину. Ожогов на нём я не обнаружила, а вот пульс нащупать смогла.
— Ты меня так больше не пугай, придурок! — говорю с укоризной и облегчением, затем отвешиваю потерявшей сознание собачонке лёгкий подзатыльник.
Поменяв магазин, быстро спускаюсь с горки. Пулемётчик и ещё один стрелок подохли при взрыве. Двое других оглушены, возможно контужены. Не дав парочке опомниться, добиваю обоих, и иду осматривать второй внедорожник. В машине поживиться оказывается особо нечем, кроме патронов, а в карманах у убитых придурков удаётся найти лишь немного фишек. Оценив улов, возвращаюсь обратно к собачонке, расстёгиваю на нём куртку, и провожу более внимательный осмотр. Помимо ссадины на лбу и нескольких синяков, ничего серьёзного найти не удаётся. Разглядываю торс, смотрю ниже, и в голове появляется шальная мысль. Только она начинает формироваться, а руки уже действуют сами собой.
Одной рукой поглаживаю грудь Хорнера, а второй расстёгиваю ширинку на его штанах, и достаю на свет божий член.
— Ну здравствуй, грёбаный отросток! Не представляешь как я и моя дырка по тебе соскучились! — говорю с улыбкой, и начинаю водить по члену рукой.
Собачонка на мои телодвижения никак не реагирует, чего нельзя сказать о его дружке. В ответ на быструю и яростную дрочку тот пусть и не сразу, но реагирует, и стремительно крепнет. Боясь, что если продолжу в том же духе, то просто оторву от Хорнера столь ценный кусок, снижаю темп, и начинаю водить ладошкой по члену значительно медленнее. Запоздало отметив, что шум от стрельбы и взрывов мог привлечь чьё-то внимание, на всякий случай смотрю по сторонам, но никого не замечаю.
Устав работать рукой, спускаю штаны вместе с трусиками, сажусь Хорнеру на ноги, и начинаю тереться об его пах своей промежностью.
— Если ты меня сейчас слышишь, тупая собачонка, запомни простую истину — свою бабу надо трахать вовремя. Иначе она трахнет тебя сама! — говорю поучительным тоном.
Мне нравится тереться от окрепший и готовый к бою член. Хочется как можно скорее ощутить его в себе. Да только внутри поганой щели сухо, как в пустыне, и чтобы это исправить, задействую руку, и принимаюсь теребить клитор. С губ Дилана внезапно срывается тихий стон, а сам он поворачивает голову в сторону, но глаза так и не открывает. Я же понимаю, что ждать больше не могу, приподнимаю корпус, и резко сажусь своей слегка увлажнившейся дыркой прямо на стоящий колом член. Тело на мгновение пронзает острая боль, и это так приятно. Приятно чувствовать внутри себя этот член, который стал для меня почти как родной.
Не дожидаясь, пока боль утихнет, начинаю …