До острова я добежал очень быстро. Даже не подозревал за собой такую прыть. Часто оборачиваясь, не упала ли моя находка, я пересёк эти три километра одним махом. Выскочив на берег, я остановился, окинул белое пространство до острова. Куда идти? Провалиться у самого острова под лёд, утащив туда же эту полуживую девушку, мне не хотелось. Я потянул пистолет, чтобы дать сигнал, но Вович выскочил на крыльцо, вскинул руки. Смотрит в бинокль. Я замахал руками, приветствуя его, тепло избы, возможность спасения замерзающей находки. Вович выкатил что-то похожее на широкие сани, сел на них. Звук заведённого мотора проскочил мимо меня, ударился о стенку деревьев, разлился вдоль речного берега. Моторизация?
В избу мы затащили её в охапку. Ира хлопотала, подбрасывая поленья, расстилая на столе одеяло.
— Давай спирт! — Вович поправил ноги девочке. В таких сапогах в лес? Самоубийца. — Воду кипяти!
— Уже поставила! — Она нырнула куда-то в бок, появилась с большой бутылкой, полной жидкости. — Раздевайте же!
Промокшая и взявшаяся льдом одежда с треском ломалась льдинками под нашими руками, неохотно уступая её тело. Девушка была без сознания, что и помогало, и мешало нам. Слой за слоем мы снимали с неё одежду, удивляясь как можно было вот так легко одетой пойти в лес. Явно из города. А может быть попала в какую-то ситуацию, из которой только один выход — побег в зимний лес. Ирина копалась в сундуке, доставая тёплые вещи, когда мы стянули с лежавшей девушки платье, остановились.
— Чего встали!? Бабы не видели? — Она спиной чувствовала наши действия? — Давайте её догола раздевайте! И растирайте ноги! — А повернувшись, охнула, прижав вещи к груди. На теле лежащей девушки чётко выделялись три холмика — две груди третьего размера с удивительно прозрачными кружочками околососковой области и животик, под которым чернел прямоугольничек рыжих волосиков. — Едрёна же мать!
— Что встала? Голой бабы не видела? — Съехидничал Вович, растирая руки спиртом.
— Быстро! — Она подскочила к столу. — Из печи чугунок с горячей водой. Быстро!
Она закашлялась от вливаемой в рот водки, завозила рукой по лицу, растирая остатки по подбородку. Порозовевшая, с мокрыми волосами она напоминала инопланетную диву из фильма «Пятый элемент» в момент пробуждения внутри лабораторной колбы. Только на той было что-то напоминающее одежду, а на ней только цепочка с крестиком.
— Жива? — Ирина наклонилась к ней, подхватила голову. — Где больно?
— Где я? — Она обвела взглядом вокруг, увидев нас, завозилась, словно хотела соскочить и броситься на улицу.
— Лежи. Ты в безопасности, всё хорошо. — Ирина погладила её рыжие волосы, сделала знак рукой — «тащите одеяло».
Через три часа она уснула. Ирина всё это время поившая её каким-то травным отваром, кутавшая её в тёплый платок, устало вышла из комнаты, села к нам за стол.
— И где ты её, вот такую нашёл? — Ирина посмотрела на шторку, выполнявшей роль двери в той комнате.
— У берёзы, что, там, на повороте…
— У рогатки. — Вович уже устроивший мне опрос, давал пояснения. — И пёр её сюда.
— Мда. — Ирина покачала головой.
— А она что? — Вович кивнул мне — «наливай».
— Что-что? Молчит. — Ирина подтянула к себе стопочку. — Ну, за встречу.
— За возвращение. — Поправил я.
— А вернулся? — Вович подцепил пальцами капусту, посмотрел на шторку.
— Вернулся.
Пока растопили мой дом, пока то, пока сё, короче, укладывались уже в темноте. Я на сдвинутых лавках, рядом с печкой, с рюкзаком под головой, Вович и Ирина в спальне, найдёныш в комнате для гостей. В угловую комнату спать я не пошёл. За стенкой постель четы Вовичей, которые явно собирались в ночь немного пошалить. Мне же, уже недели полторы не видевшей женщины, было бы трудно лежать за стенкой. Поэтому причина изменения положения в избе была очень правдоподобной — чужая женщина в избе. Снаружи, о чужих, предупредит Трезор, или по простому Трёшка, приблудившийся по осени пёс, а внутри надо быть настороже. И ничего, что девушка в положении, да ещё после долгого блуждания по лесу.
Она вышла к утру, такая же белая как рубашка, в которую обрядила её Ирина. Я поймал её у двери, аккуратно прижал рот, свернул руки, пытавшиеся выцарапать мне глаза. Появилась сонная Ирина, в платке на голое тело, помогла отвести обратно беглянку. Та явно была в каком-то состоянии полной несознанки. И хотя освещение было никакое — тусклый фонарь «летучая мышь» — я понял, что Вович и Ирина зря времени не теряли. Животик явно контрастировал с фигуркой Ирины. Молодцы!
До того момента, пока не встал Вович, я сидел на табуретке у двери, придавливая деревянную колодку кобуры бедром. И думал. Прав ли я, что отойдя от дел, осел тут? Что делать с Машей? С Викторией? Как быть с родителями? Хотя с тем, что я получил за свою долю должно хватить надолго. А может быть их привезти сюда? Свежий воздух, природа, опять любимый ими огород можно разбить тут на той стороне хуторка? Или не поедут? Ладно, посмотрим. К новому году привезут их, посидим, поговорим, что-нибудь решим. Так и встретил я новый день с полной неразберихой в голове. И только я занялся наведением порядка в своей протопленной избе, как Трёшка застучал голосом сигнализируя о чужих. Я дёрнул пистолет, накинул тулуп, двинулся на улицу. Кого принесло?