Жанна носилась вокруг меня на цыпочках, то и дело задевая мои эрогенные части тела своим организмом. За пять лет нашего общения, я так привык к подобным закидонам с её стороны, что даже не пытался отреагировать на это кокетство. Я знал, что она в очередной раз раздраконит мое измученное гормонами естество, и в самый нужный момент исчезнет, словно летучий голландец, оставивменя один-на-один с повышенным уровнем тестостерона в крови.
Все шло по разученному сценарию. Жанна становилась мне все ближе и доступней, даже уже не обращала внимания на расстегнутую верхнюю пуговицу своего халатика и даже не поправляла его полы, когда они оголяли ее еще не загорелые ножки. Она уговаривала меня поскорее рассчитать её проект, а мне было лень и хотелось спать. Я совершенно по-хамски улегся в одежде на её кровать, подмял подушку себе под грудь и, скрестив руки на подбородке, лежал, тупо уставившись затылком в потолок. И вот уже когда Жанна, устроившись на моей заднице, совмещала массаж спины с уговорами, я сквозь полудрему услышал, как в комнату ввалилась с грохотом Жаннина соседка и заверещала:
— Как вы можете заниматься развратом, в тот момент, когда я защитилась?
— Как умеем, так и можем – парировал я, в момент очнувшись, – давай-ка обнимемся, я тебя поздравлю и нужно помянуть душу усопшей в тебе студентки и выпьем за новорожденного в тебе инженера.
Ирка – сожительница, или сокамерница – сокомнатница Жанны, была родом со Ставрополя, очень общительная, приятная, жизнерадостная девчушка. Я был знаком с ней благодаря Жанне, очень часто и много проводил с ней времени в приятных беседах и даже был бы очень рад завести с ней более серьезные отношения, если бы не один недостаток – у нее был парень, которого она любила. Поэтому она была просто моей боевой подругой и собутыльницей.
Пообнимавшись с Иркой и отметив ее удачную защиту традиционной смесью водки и «девяткой» Балтики, мы выпроводили Ирку на пятичасовую электричку на Ставрополь, а сами догнавшись принесенным мной шампанским, принялись делать друг другу дипломы. До сих пор не могу понять, как меня полуобморочного после такого убийственного коктейля угораздило разобраться в ошибках Жанниного расчета, а также посчитать его так, что все теоретические кривульки сравнялись с экспериментальными, ума не приложу. Но потом меня стало клонить ко сну, и, чтобы не уснуть, я начал похаживать по комнате взад-вперед, а в это время, Жанна, склонившись над сборочным чертежом моего проекта в позе пьющего оленя, чего-то, чертыхаясь про себя, рисовала что-то своим карандашиком. Она была увлечена своим делом и не замечала, как я рисую круги по ее комнате, как сквознячок из распахнутого окошка колышет рюшечки на её халатике, как они игриво колышутся вправо-влево, вверх- вниз. Захмелевшая дева, застывшая над чертежом – шедевр – женщина с веслом отдыхает. Я потихоньку перестал метаться, как тигр в клетке, остановился сзади Жанны и стал любоваться представленной моим очам скульптурной композицией. Особенно удались ваятелю данной живописи вторые 90 девы с чертежом. Я, недолго любовался этим натюрмортом, подошел сзади к Жанне и прижался к её задику, и обнял руками её бедра. Какое это добро было упругое, зачем я раньше терялся?
— Ты удобно пристроился? – спросила Жанна, – а ну-ка убрал руки и марш два шага назад! – попыталась скомандовать она.
Но не тут то было. Что ко мне в руки попадало, то я уже никогда не выпускал. Да и она вопить начала скорее для проформы. А я тем временем руки убрал. Но под халатик. Я сначала потрогал её киску через трусики, а затем, тут же их снял и пока одной рукой расстегивал ширинку на своих джинсах, другой уже ласкал её клитор. Освободив своего маленького друга, я тут же направил его в Жанну. Жанна, почувствовав, что её уже не только используют, но и имеют, попыталась отстраниться и повозникать на тему моего аморального поведения, но немного повыпендривавшись, расслабились, и начала получать удовольствие, подмахивая мне в такт и сладко постанывая. Постепенно мы забыли обо всем, для нас не существовало ничего, кроме нас. Жанна распласталась над столом и уже только стонала. А я, стоя сзади нее, продолжал доставлять удовольствие нам обоим методом поступательного движения. Вдруг Жанна сказала:
— Погоди-ка.
Я отстранился от неё, а она выпрямилась, повернулась ко мне лицом, скинула с себя скомканный халатик и, присев на стол и раздвинув ножки, умоляюще произнесла:
— Иди ко мне.
Меня уговаривать не надо, особенно девушке. Я снова начал погружаться в её тепленькое и мокренькое лоно, а заодно руками мять небольшие, но спелые грудки. Она несколько раз пыталась меня поцеловать в припадке нежности, но я, наслышавшись от общаговских пацанов о Жанниной любви брать на клык, брезгливо отворачивался. А между тем мы приближались к неотвратимому экстазу. Стоны становились все громче, объятия жарче, конвульсии ближе. Вот уже волна оргазма топит в своей пучине Жанну и начинает нахлынывать на меня, как в голове проносится цепочка мыслей: сейчас кончу – в неё – а вдруг залетит – придется жениться – НИ ЗА ЧТО!!! – БАНЗАЙ. С этим криком я резко дернул назад и в сторону. Струя спермы, пролетев по инерции, а затем по параболе, с хлюпающим чмаканьем опустилась на актовый стол.
Немного постояв обнявшись, мы начали приводить себя в порядок. Из соседних комнат доносился сигаретный дым. Видать там слышали нас с точностью, до мелочей. Я взглянул на стол и изобразил собой немую сцену гоголевского ревизора. Сборочный чертеж моего дипломного проекта! Ощущение такое, что он побывал именно в том месте, коим сидела на нем Жанна, но украшением моей разработки, стала спецификация чертежа, украшенная крупными каплями моей многовыстраданной спермы.