— Мариночка, подожди, выслушай! Тебе понравится! Да слушай же!
Наконец, ему удалось ее угомонить.
— Лапа, ты посмотри на дисплей!
— Ну, что там?
Марина все еще пребывала в мрачном расположении духа как всегда бывало при «обломе» — полноценные оргазмы ей вообще давались с трудом, поэтому она их очень ценила.
— Видишь дверь? Засов отодвинулся на риску! Поняла? Эти межпланетные чайники засчитали нам поебку!
— То есть нам надо пофакаться только еще — раз, два, три… пять, шесть раз — и нас выпустят? Только шесть рисок осталось.
— Конечно, выпустят, они же показывают! Только не надо факаться, не надо!
— А как же?
— Давай их объебем, а? В прямом смысле этого слова. Этим натуралистам хуевым нужен фильм о том как совокупляются хомо сапиенс? Ихние академики его будут изучать, диссертации шкрябать? Окей, ребята! Давай делать все что угодно, кроме нормального траха! Со стонами, с закатыванием глаз, с извиваниями!
Он и договорить-то не успел, а Маринкины глаза уже радостно заблестели:
— Валик, ты гений! Давай этим космическим сороканожкам вставим фитиль в задницу! Я — за!
— Тогда ляг на спину, солнышко, и подними вверх плотно сложенные ножки.
— А не надуваешь ли ты меня? — с опаской спросила Марина, приняв эту странную позу и подозрительно приглядываясь к манипуляциям Валентина с собственным членом.
Ее по-прежнему влажные половые губки, отороченные мехом, виднелись меж плотно сжатых ляжек настолько отчетливо, что Валентину не пришлось слишком долго трудиться над своим инструментом и тот встал во всю свою длину и мощь.
— Ты должна доверять мне, женщина, — назидательно проговорил Валентин, удовлетворенно оглядывая выставленный вперед ствол. — Мы с тобой в одной команде: земляне против звездюков!
С этими словами он подошел ближе, руками отрегулировал высоту Марининых ног, аккуратно подвел свое торчило к сложенным вплотную голым подошвам и стал деловито толкатьсяв щель между ними.
— Вот такая мерихлюндия, ребята, вот такая, понимаешь, состыковка! — приговаривал он.
Казалось, что экран на стене буквально засветился от удовольствия.
— Ой, не могу! Ой, щекотно! — визжала Маринка. — Ой, смотри, они сейчас обкончаются!
Между тем, Валик вошел в азарт и вмандячивал в подошвенную щель все быстрее и глубже, расконопачивая, расснашивая ее, теряя контакт головки с гладкой загорелой кожей.
— Да распронаебит твою Бога мать! — выдавил он наконец сквозь зубы с мукой в голосе. — Неужто подсжать не можешь?!
Марина дернула подошвами и вдруг почувствовала, что их обильно орошает теплый мужской сок.
— О! О! — приговаривал Валентин, толкаясь по инерции. — О, в стоячка, растудыт твою туды-т… Ну, записали, гады?
Марина снизу смотрела на него потемневшими, удивленными глазами: