Я ничего и вякнуть не успел, как мои спортивные штаны были спущены до колен, а мама едва ли не с размаха насадилась ртом на мой торчащий бивень.
Я едва не сошел с ума от облака удовольстия, которым окутал мой член мамин рот. Она работала языком и губами, как заправская соска. В один миг она была нежной и ласковой до неги, а потом неистова как фурия. Мама громко чмокала и хлюпала, высасывая из меня все соки. В глазах двоилось, я почти не чувствовал тела, за исключением разгоряченной до предела головки члена. Мама не забывала время от времени поглядывать на меня, наслаждаясь зрелищем моих корчений и ужимок. Она была прекрасна с членом во рту. Я не мог вынести этого зрелища и ощущений и быстро забормотал:
— Мамочка у тебя самый ненаглядный на свете рот! Я с ума сейчас сойду от удовольствия.
Вместо ответа мама, не спуская с меня глаз, несколько раз надула и втянула щеки, обнимавшие в этот момент мою залупу. Это в секунду вынесло мне мозг. Я заревел от восторга, и, схватив маму за голову обеими руками, стал неистово кончать в горячие глубины ее рта. От удовольствия я поплыл и ничего не соображал. Когда немного оклемался, мама сидела рядом со мной. Она обнимала меня за плечи и гладила по голове. Ее мягкая сиська упиралась мне прямо в ребра, отчего казалось, что бок полыхает огнем.
Мама смотрела на меня нежно и ласково, в уголках ее глаз таились смешинки. Потом она спросила меня с самым невинным видом, проведя паальчиком по середине моей груди:
— Ну что понравилась мамина защека?!
Я оторопел от ее слов, всегда такой корректной и вежливой мамы, а потом радостно закивал.
— Да мамочка, я никогда не испытывал такого удовольствия! Я думал, я на небесах!
Она усмехнулась.
— Но я думаю, что это не все фокусы, что я могу тебе показать.
Опустив взгляд вниз, она увидела то, что я прекрасно чувствовал. От перевозбуждения, мой агрегат и не думал утрачивать стойкость.
— О, сынок! Я так хочу почувствовать тебя у себя внутри!
Ну как я мог отказать любимой маме!
Она легла на спину на диван, широко раздвинув ноги. Левую она положила на спинку дивана. Ее белые ляжки, сходящиеся к темной, истекающей соками щели, были прекрасны, как могут быть прекрасны только крылья ангела. Я немедленно повалился пахом на ее межножье. Мама глубоко вдохнула и, взяв меня пальцами за член, ввела его прямо в себя на всю глубину. Наши крики слились в один вопль запретной кровосмесительной страсти.
Я драл маму не меньше часа. Свихнувшись от запретного наслаждения, я ебал маму, как ебут только отвязных портовых шлюх. Ее писька хлюпала и чавкала не хуже ее похотливого рта. Незадолго до того как меня накрыло диким оргазмом, я понял, что моя мама самая сладкая блядь на свете, и что я жить без нее не могу!
Я закричал:
— Мамочка родная моя, как я люблю тебя, сладкую давалку!
И принялся накачивать ее горячее нутро потоками своей спермы. Мама уже не могла к тому времени кричать и только еле-еле просипела:
— Да родной, брюхать свою мамочку, я люблю тебя!
После мы лежали тесно обнявшись, наш жар был единым жаром, мы были единым целым навеки!
Когда волна удовольствия, схлынула ниже головы, я стал хоть как-то проблесками соображать, что только что натворил.
Вне себя от ужаса, я уткнулся лицом в мамино плечо и с трудом выдавил:
— Мамочка, любимая, прости меня, пощади!
В ответ гробовое молчание.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ