Сережа будто впал в неистовство. Откуда-то взялись просто неимоверные силы, и он вывернул лешино тело, подмял его под себя, оказавшись сверху. Он прижал бедра Алексея к дивану так, что тот не мог пошевелиться. Только сережины бедра Леша сумел удержать на боку и теперь выгибался, продолжая ласкать серегин член ртом. Сережа стал раз за разом совершать инстинктивные движения тазом, вонзая свой член в лешин рот, подчас в приступе страсти почти придавливая лешину голову к дивану и закрывая его нос мошонкой.
Удивительным образом серегина страсть почти немедленно передалась Алексею, и он почувствовал такой взрыв возбуждения, такую волну желания, что, казалось, сам был готов ломать руками столь сексапильное сережино тело, кусать, грызть его зубами, вонзаться в него ногтями. В эти мгновения ничего прекраснее восхитительного серегиного члена для Алеши в мире не существовало.
Он продолжал неистово лизать языком головку, погружать сережин член на треть, а иногда, казалось, и наполовину в свой рот, сжимать ладонью яички, накачивать кулаком ствол. При этом он поглаживал свободной рукой твердые тонкие бедра Сережи, его напряженный живот, его сжимающуюся в такт движениям таза упругую попу.
Сергей делал с ним все то же самое, лишь лихорадочнее, быстрее, сильнее, иногда причиняя боль, иногда сам задыхаясь от слишком глубоко засунутого в рот лешиного члена. Его руки ни на секунду не останавливались, выгибая, сжимая, качая член Алеши, теребя его яички, вонзаясь пальцами в его попу и живот. Время от времени он замирал, когда его захлестывала особенно сильная волна удовольствия. Иногда принимался целовать лешины бедра и живот, лизать мошонку, покусывать яички.
Раз за разом погружая члены друг друга в свои рты, мальчишки быстро вошли в один и тот же ритм, стали инстинктивно повторять движения друг друга, и для них исчезло всякое различие, кто из них что именно делает. Леша лизал сережин член, и чувствовал, как шершавый серегин язык трет его член. Он нанизывался ртом на невероятно твердый ствол и чувствовал, как его собственный член погружается в теплую влажную теснину сережиного рта. Он принимался покусывать серегины яички и чувствовал, как зубы Серого осторожно сжимают его собственные. Он качал член кулаком, и то же самое происходило с его членом.
Казалось, удовольствие двоих мальчишек слилось в одно, единое, целое, и от этого целостное, и оно пронзает оба их тела одновременно, растворяя их оба в одном и том же океане наслаждения. Одни и те же волны накрывали их обоих с головой. Одинаковые ощущения заставляли их тела одинаково напрягаться и одинаково двигаться. Мальчишки даже постанывали одновременно. Это было какое-то безумие, в котором каждое твое движение отзывается удовольствием в твоем же теле.
Такое почувствовать с девушкой просто невозможно. Доставлять удовольствие другому, точно зная, что именно чувствует этот другой, и тут же ощущать это удовольствие самому – разве такое возможно с женщиной?
Удовольствие, разливавшееся по их телам, заставляло мальчишек стонать. Конечно, это не были громкие протяжные стоны девушек. Скорее, еле слышное короткое постанывание, сбившийся ритм дыхания, приглушенные звуки. Сквозь их стоны было слышно и шуршание простыни, и поскрипывание дивана, и чмоканье, когда непослушный член вырывался изо рта, и постукивание мошонки о нос.
Напряжение росло. Леша чувствовал, как его живот напрягается от удовольствия, раз за разом прокатывавшегося по его телу, как судорожно сжимаются пальцы на сережином члене, как, сбиваясь с ритма, вдруг двигаются его бедра вверх, навстречу наслаждению, застывая в воздухе под струями чистейшего удовольствия. Алексей растворился в своих ощущениях, почти не воспринимая ничего вокруг.
Для него перестал существовать диван, пропала комната, исчезло ощущение времени, остались только волны наслаждения, прекрасное сережино тело и его восхитительный член во рту.
Лешин собственный член был готов взорваться, но не взрывался, лишь стремился вверх, туда, откуда лилось на него наслаждение. Сладостный стержень в корне члена рос, выворачивая все тело, выгибая его дугой, сводяприятной конвульсией мышцы. Удовольствие пульсировало, уже не разбиваясь на отдельные волны, а лишь сжимая Алексея все крепче. Появилось щекотание в члене. Яички втянулись вглубь мошонки, плотно прижавшись к стволу.
По члену прокатилась волна. Леша дернулся, будто от боли и замер. Все его мускулы затвердели, тело выгнулось. Он перестал дышать. Удовольствие сжало всего его, будто тисками.
Целое мгновение ничего не происходило. Леша висел в своем собственном мире, паря в наслаждении. Потом по его члену прокатилась волна, из головки с силой брызнула длинная волна семени, и сжимавшее лешино тело удовольствие взорвалось. Невыразимая сладость ворвалась в каждую клетку его тела. Член выбросил в пространство шар наслаждения, и тот стремительно окутал Лешу струящимся мощным потоком, зашвырнувшим Алексея в долю мгновения ввысь, туда, где ничего, кроме удовольствия, не было.
Дистиллированное, рафинированное наслаждение длилось то ли вечность, то ли несколько секунд. Леша умер, перестав существовать в этом мире. Его руки продолжали мять непослушный ствол сережиного члена, не столь ритмично, не так осторожно, как до сих пор. Его рот продолжал двигаться, погружая головку вглубь, но это были скорее конвульсии, чем размеренные движения. Для Леши в эти мгновения исчез даже Сережа. Он не осознавал, что он делает и делает ли что-либо вообще. Само понятие движения исчезло. Осталось только наслаждение, пульсирующее, сильное и почти болезненное.
Потом волна удовольствия начала спадать, и Леша почувствовал, как раз за разом сокращается его член, выбрасывая струи спермы. Еще через мгновение он ощутил тяжесть сережиного тела на себе. Потом понял, что Серега не двигается, замерев в неестественной позе, весь в напряжении, превратившим его мышцы в неподвижный камень. Еще через секунду Леша почувствовал вкус сережиного семени у себя во рту.
Леша издал какой-то звук, и его тело стало расслабляться, опускаясь на простыню. Сперма все еще брызгала из члена, но оргазм постепенно шел на спад.
У Сережи же, похоже, все только начиналось. В тот момент, когда Алексей стал, наконец, ощущать окружающий мир, из члена мальчишки ударил в лешино небо снаряд спермы. Семя мгновенно заполнило собой весь рот и потекло струйкой из уголка рта по подбородку. И тут же, без перерыва, из сережиного члена вырвалась следующая струя.
Леша инстинктивно стал глотать. Его глотка заталкивала внутрь порции спермы, но она не кончалась и лилась по губам, текла по щекам, затекала в ухо.
Сережа автоматически продолжал водить языком по лешиному члену, но сейчас, на излете оргазма, это скорее отвлекало, и Алексей мягко отодвинул его голову в сторону. Лешины пальцы на мгновение погрузились в потеки горячей слизистой жидкости на сережином лице, следы собственной лешиной спермы.
Так прошло несколько секунд. Может, несколько десятков секунд. Леша уже обмяк, и ласковые объятия послеоргазменного удовольствия качали его. Серега, напряженный, превратившийся в негнущуюся деревянную статую, неподвижный, без дыхания, стрелял спермой в лешин рот.
Потом тело Сереги тоже начало расслабляться и оседать. Оно уже не прижимало с невероятной силой Лешу к дивану. Алексей продолжал глотать все новые и новые порции сережиной спермы, теперь уже вполне справляясь с ее потоками. Свой собственный оргазм уже почти кончился, и лешино тело теперь покачивалось в теплом одеяле счастья и покоя. Семя еще текло, и Алексей чувствовал как оно выливается на его живот горячими озерцами.
Сережа впервые за это время вздохнул. Его мышцы разом расслабились. Его пальцы, до боли сжимавшие лешины бедра, разжались. Его собственный таз бессильно лег на голову Алеши. Мошонка распласталась на лешиных губах. Прямо перед глазами Алексея оказались серегины бедра. Под кожей подрагивали мышцы, отходя от пережитого напряжения.
Алеша вытащил руки из-под мальчишки и обнял его попу. Попа была единственным, до чего Леша мог дотянуться и обнять. Алексей подвигал сведенными челюстями, чувствуя, как кончик твердого стержня во рту тут же отозвался новой порцией спермы.
Серега слегка пошевелился, положил голову на лешину ногу. Алеша почувствовал его губы на своей коже. Лешин все еще стоящий член оказался в сережиных волосах. Головка притронулась к голове мальчишки, где-то около затылка, и излила в волосы порцию семени.
В комнате воцарилась тишина. Где-то рядом еле слышно тикали часы.