Приволок туда и на кровать свалил. Она только попросила:
— Дверь запри, я так не могу.
Я запер. Тут она замолчала и лежит, закрыв глаза. Я берусь за подол, юбку ей поднимаю. Не сопротивляется. Когда за трусики принялся, сложнее стало. Леля руками их придерживает, не дается. Тут я и давай ей живот целовать над штанишками. Руки у нее разжались, и трусики стали с моей помощью постепенно сползать вниз, открыв заросший густыми волосами треугольник.
Одним словом, все было готово к тому, чтобы:, ну, вы понимаете. Все, кроме меня самого. Я то, как раз и не был готов. Член мой по-прежнему висел как тряпка, и даже вид моей любимой Лельки, лежащей с задранной юбкой и раздвинутыми ногами ничего с ним поделать не смог.
И тут я почувствовал, что схожу с ума, разделяюсь на два существа, враждебных друг другу. Одно из них — моя душа. Я любил ее, я до смерти хотел слиться с этой девочкой, доверчиво раскинувшей красивые полные ноги в любовном экстазе. Другое существо — моя плоть, мой собственный хуй. Он живет отдельной от меня непонятной жизнью. Он теперь мой враг, и я должен победить, уничтожить его или умереть сам.
Кровь бросилась мне в голову. Брат восстал на брата, я восстал на самого себя. Странный хриплый крик вырвался у меня из горла, руки стали судорожно сжиматься, пытаясь дотянуться до врага. Судороги корежили мое тело. Не зная, чем бы кончился этот противоестественный поединок, если бы не Леля. Может быть, я оскопил бы себя или ушел в сумрачные дебри помраченного рассудка? Леля вмешалась и спасла меня.
Можно, конечно, как это делают сексологи, тривиально объяснить то, что произошло потом: «опытная девица сумела возбудить робкого юношу, у которого из-за волнения отсутствовала эрекция полового члена». По форме именно так и было, а, по сути — совсем по-иному.
Леля почувствовала, нет, пожалуй, даже увидела, как я раздвоился и стал сражаться сам с собой. Она вскочила с кровати, схватила меня за руки, прижалась ко мне и как бы стала между нами. Я боролся, стараясь вырваться, кричал и хрипел, но она крепко держала меня и все время что-то говорила, говорила, говорила. Я не слышал ее слов, но напряжение стало потихоньку спадать. Наконец, Леля выпустила меня, и я ничком упал на кровать.
Спазмы еще корчили мое тело, но становилось все легче, а над собой я видел милое и желанное Лелино лицо. Она все еще что-то шептала и вытирала мне слезы маленьким надушенным платочком.
В дверь стучали, но мы не открыли. Во мне все еще боролись два существа, но теперь эта борьба стала другой, вялой и внешне почти незаметной. Теперь я уже вроде бы и не хотел выебать эту девчонку, а он — мой друг и враг, мое второе «я», наоборот стремился к этому. Мой член на удивление быстро твердел, и, наконец, встал как милицейский жезл. Я не знал, что с ним делать. Снова необходимо было бороться с самим собой, напряжение опять стало расти, кровь снова заливала глаза.
Спасла меня, конечно Леля. Умная и чуткая, она поступила очень просто: влезла на кровать, приподняла юбку, присела надо мной и, легонько направив член себе в щель, вогнала его туда до конца. Почувствовав ни с чем не сравнимую сладость, я мгновенно оттаял. Оба боровшихся существа слились вместе. Произошло это не сразу, и девочке пришлось изрядно потрудиться, прежде чем в нее влился поток горячей спермы. Клянусь вам, мальчики, так хорошо, как в тот раз мне никогда не было. И дело не в том, что это происходило со мной впервые.
Не могу дальше рассказывать, боюсь расплакаться или, того хуже, снова впасть в бешенство, хоть я и научился с ним справляться. Поэтому теперь буду говорить только о самых простых вещах, хотя порой и очень грустных.
Конечно, после произошедшего мы с Лелей уже больше не расставались и вскоре решили пожениться. Торопиться было некуда, и мы отложили свадьбу до осени, а летом решили махнуть на Алтай. Леля была заядлой туристкой, я, правда, нет, но силенок хватало. В этот раз было решено спуститься на байдарках по Бие в самом верхнем ее течении, где река мчится со скоростью курьерского поезда.
На двадцать четвертом километре маршрута и закончилась наша с Лелей любовь. И место было совсем простое, мы куда более трудные проходили. А здесь: Не справились с управлением, перевернулись, мне хоть бы что, а ее нет. Случайный камень — и все. Остался только памятник на берегу, где лежит моя ненаглядная Лелька и куда я езжу каждый год и буду ездить пока хватит сил.
Женился я поздно, все искал похожую на мою Лелечку, казалось, нашел. Но она, Лелька так и стоит между нами. Жена это знает и терпит. С сексом у меня, между прочим, с того моментавсе в полном порядке. Такая вот, братцы, история. Ну, ладно. Пора собираться.
— Погодите, вмешался Марочкин, — как-то мы сегодня про эту Ольгу чересчур одинаково говорили. Ситуации разные, а слова похожие. Давайте, что ли фамилии ихние назовем, этих Ольг. Сдается, мне что это:
— Помолчи, — остановил его дымов, — помните, есть такая «Серенада четырех кавалеров одной даме», не помню уж, кто ее сочинил. Похоже, мы сегодня такую серенаду пропели. И все! Ша! Не надо фамилий. И так ясно, что вы об этом думаете. Давайте, правда, собираться.
Четверка не торопясь оделась, мужчины вышли из бани и, коротко попрощавшись, разошлись каждый в свою сторону. О чем они думали в этот момент, кто знает?