— Трусы сними, намочишь, будешь с мокрой задницей ходить, как обоссавшись. Посоветовал я.
Валерка оглянулся на брата, а потом решительно снял трусы и бросил их в корзину.
— И вы снимайте, если не хотите мокрыми домой идти. Обратился я к Сашке и Ленке.
Они перминались с ноги на ногу, а Валерка уже, подхватив свою корзину, шагнул в воду и охая от холода стал переходить ручей.
Наконец Сашка с Ленкой, повернувшись друг к дружке задницами, стянули трусы и последовали за Валеркой.
Перейдя ручей дети стали быстро одеваться, стараясь не глядеть друг на дружку. Я заметил, что письки и Сашки и у Валерки были явно в тонусе, кабы не холодная вода в ручье, то вышлибы пацаны на берег с торчащими «антеннами». Домой вернулись к вечеру, младшие принесли по полной корзине, а мы с Наташкой едва по половине набрали — тут уж одно из двух или ебаться или грибы собирать, а если всё вместе — то можно и заебаться.
Потом приехала Инга.
За этот год она выросла в настоящую девушку. Бёдра расширились, под обтягивающими джинсами чётко обрисовывались все выпуклости и складочки попки, груди налились полнее — Инга теперь всегда носила лифчик, руки сами собой тянулись облапать это восхитительное девичье тело, что я не замедлил сделать при первом же удобном случае.При общении я заметил у Инги какую-то томность, она оставила свой прежний слегка покровительственный тон с постоянными подъёбками, перестала ржать как кобылица на всякую тупую хуйню, что я нёс для поднятия настроения компании, при разговоре любила заглядывать в глаза, что меня страшно смущало (не люблю когда вот так прямо смотрят в глаза). Вот только трахнуть её не выпадало случая, бабка её была как часовой — под надзор оставили такую аппетитную девку, чтоб «чего» не случилось.
Не было счастья да несчастье помогло. Дед Инги, работавший пастухом умудрился свалиться с лошади (причём был абсолютно трезвый) и сломать ключицу, загремел дед почти на месяц в больницу в райцентр, в обязанности Инги вошло 2-3 раза в неделю ездить проведывать деда, бабка ездила редко — хозяйство держали большёе, а Инга к крестьянскому труду особой тяги не испытывала. Одну Ингу бабка отпускать боялась — топтать к остановке автобуса нужно было километров через лес 5 до центральной усадьбы колхоза , по этому набиться в провожатые было раз плюнуть, по мнению Ингиной бабки я был ещё мал, чтоб серьёзно угрожать «девичьей чести» — Инга была на пол-головы меня выше и более плотная.
Встать, правда пришлось в 6, чтоб успеть на автобус, но всё вознаградилось на обратном пути. Райцентр был обычным Захлюпинском, которых на просторах Великого и Могучего были сотни, если не тысячи. Пока Инга развлекала деда пустыми разговорами я убивал время, слоняясь по городку (если помните — пойти поразвлечься в таких городках в те времена было решительно некуда), рискуя нарваться на местных (таких же как и я) балбесов, которые, развлечения ради, вполне могли и по шее надавать, ато и «на клык» дать, слышал, случалось и такое, пацаны лет 13-15 довольно жестокие создания, спермак в уши уже давит, а в башке ещё ни грамма мозгов. Но всё обошлось. Автобус выгрузил нас около 2-х часов дня в пыльное пекло и мы потопали домой. Никакого опопутного транспорта не подвернулось, попутчиков тоже (я был этому страшно рад). На пол-пути через лес проходил мелиоративный канал (советские власти активно осушали болота), по случаю жаркой погоды шлюз на мостике был перекрыт, чтобы удержать воду на бездумно осушенных колхозных полях. Я ещё утром заметил, что воды набежало под самый верх, глубина достаточная.
— Жарко блин. Искупаемся? Предложил я.
— Давай. Согласилась порядком уставшая Инга. Про плавки и купальники никто, естественно, не заикался.
Мы отошли от шлюза по-дальше, ещё кто по дороге переться будет, там было конечно мельче всего-то по пояс да безопаснее.
Я разделся первый и бросился в прохладную воду иповернулся лицом к берегу. Инга успела снять блузку и, переступая ногами, освобождалась от своих узких джинсов. Ничуть не смущаясь, она завела руку за спину и расстегнула застёжку лифчика. Моему взору открылась пара восхитительных округлых сисек совсем не обвисших, как некоторых у тёток, из той дешёвой порнухи, кторую удавалось посмотреть. Мой бэн начал подавать «признаки жизни». Инга потянула вниз трусики и тут я увидел, что «там» неё совсем нет волос — гладкая кожа выпуклого лобка и в самом низу узкая щелка, как у маленькой девочки. А ещё я заметил, что на загорелом теле Инги нет белых следов от купальника, вернее кожа была немного светлее на тех местах где её закрывали трусики и бюстгалтер, но всёже не такая молочно белая как это обычно бывает.
Выходит Инга где-то загорала совсем без ничего. Её лобок меня заинтересовал больше, я точно помнил, что в том году волосы «там» у неё росли довольно густо, в отличие от моего тогда ещё совсем безволосого лобка. В начале я подумал, что ей тоже вырезали аппендицит, но никаких следов свежего шва я не видел. Инга не спешила заходить в воду, закалывая волосы, чтоб не намокли и хитро поглядывая на меня.
— Ну и куда ты так внимательно смотришь? Улибаясь спросила Инга осторожно входя в воду рядом со мной.
— Э-э-это, а волосы куда подевались?
— Где? Спросила она притвоно схватившись за свои волосы на голове.
— Где,где … на пизде? Нашелся я.
— Да так, выпали. Загадочно сказала она.
— Это от чего? Вначале повелся я.
— Слишком много трахалась. Рассмеялась она.
Слово «трахаться» в тогдашнем нашем лексиконе встречалось нечасто, но я сразу догадался что оно означало.
— У тебя, кстати, за год не много-то выросло.
— Мне в больнице, сбрили всё нафиг, когда операцию делали, никак не отрастут.