плотной полосой эластичного бинта, привязав их к ножкам кресла, тем
самым перегнув Машу через спинку кресла сзади.
— Сейчас ноги зафиксируем, — проговорила Валерия Андреевна, привязывая
щиколотки девочки к задним ножкам кресла, — и можно начинать.
— Что начинать, что вы вообще со мной делаете. Я сейчас закричу! — Маша
почти плакала.
— Обязательно закричишь, и не раз, — обнадёжили девочку. Родители
поручили мне наказать тебя, высечь.
— Неет… Вы врёте! — полный сюрреализм ситуации оглушил девочку.
— Сейчас сама всё узнаешь, ты себя просто невозможно вела в последнее
время, пользуясь мягкостью папы и мамы. Я помогу твоим родителям, я в
этом специалист, поверь. Валерия Николаевна стянула спортивные домашние
штанишки вместе с трусиками с Машиной попы, похлопала по сочным, розовым
ягодицам девочки, — попка, я смотрю, ни разу не поротоя — исправим.
Женщина щёлкнув пультом, включила стоящий в комнате телевизор, выбрала
музыкальный канал, добавила звук. «Кричать бесполезно, подумала девочка,
никто меня не услышит».
В черном тубусе оказались длинные прутья, розги. Вытянув одну из них,
дисциплинаторша резко секанула ей по воздуху. Сняла жакет, оставшись в
белой рубашке, подошла к зафиксированной жертве, погладив прутом по
попке.
— Запомни этот момент, Мария, у тебя начинается новый этап, раз… —
прут со свистом рассёк воздух, впился в Машину попу. Поначалу девочка
ничего не поняла, а потом пришла жгучая боль, по попе полыхнуло огнём.
— Два, три, — хлёсткие удары падали на попку, девочка задёргалась,