Чем больше он причинял мне боль, тем больше я отвечала. Об этой части меня никто не знал, даже я. Та рациональная часть меня, что на всё взирала со стороны, увидела, что я принимаю его удары и толчки с неким магнетическим налетом эротической покорности.
Он продолжал работать над её телом, контролируя, словно наездник необъезженного скакуна, он вел её к новой преграде, пока она не достигнет барьера, и её тело начнет упираться. Он заставит её пройти эту точку невозврата, и так будет каждый раз, пока совсем не останется неизведанных территорий внутри неё. Его штурм её тела создал идеальный шторм. И пришло время извержения. Сперма Боссмана выстреливала в Викторию с силой тысяч ураганов. Толчки горячей белой спермы, казалось, проникали всё глубже и глубже в его рабыню, пока её глаза не стали закатываться.
У подростков различного возраста свои мечты и сексуальные фантазии — заниматься любовью в машинах с их любимыми игроками или молодыми студентами, или на необитаемом острове с романтичным мужчиной и так далее. Тут же не было никакой романтики, никакой ванильной любви. Это был брутальный секс. Ничего больше. Казалось, он открывал новые пределы во мне, с каждой новой позицией я начинала заново подниматься по ступенькам опыта. Вроде уже закончили, но он переворачивал меня и всё начиналось сначала. Он был машиной из плоти. Я, наверное, кончила тысячу раз. И когда он всё же излился, его эмоции были настолько яркими, что я думала, что не смогу их пережить. Когда я смогла снова двигаться, я обняла его за шею и зарыдала. Я отдала ему всё, чем я была, и теперь всё зависело от него, что он сделает со мной.
Боссман лежал на своей стороне. Он теперь знал, что может начать её обучение. Она отдаст свое тело и душу. Последнее, что он позволил «М», это снять каблучки. Но это всё. Из великодушия, он заставил «М» вставить анальную пробку. Теперь она дышала ровно, словно заснула. Он восстановил дыхание и заметил, что покраснение её груди начало постепенно исчезать. Он перевернулся и заснул. Он просыпался среди ночи со зверской эрекцией. Но заставил её сбросить его напряжение. Он опрокинул сонную «М» и, разведя ей ноги, одним движением ворвался в неё. Она проснулась от его импульсивных движений и, закричав, попыталась сбросить. Он тут же её заткнул, и стал накачивать короткими и жесткими толчками её киску.
Я вышла из полудремы и закричала, когда кто-то начал пихать телефонный столб мне между ног. Кроме того, что это было больно, так и неожиданно, отчего и закричала. Я грубо застучала кулаками по его спине, но начала терять сознание, когда он для моей покорности меня придушил.
К четвертому или пятому толчку её влагалище начало увлажняться, и он, войдя в ритм, стал, словно молотком, вбивать свой член в её тело. Вот тут он и отпустил её горло. Она окончательно проснулась и в страхе смотрела на него. Вскоре страх сменился вожделением.
Как только сон ушел, я поняла, что мой Господин на мне и во мне, страх тут же улетучился. Увидев, что я его узнаю, он перестал душить меня и сконцентрировался на моем покорении своим членом. Уже через девять секунд, я стала подмахивать ему, но это его не настолько удовлетворило, как пару часов назад.
Боссман думал про себя, что сучка, наконец, вошла в роль, и, как раз, вовремя. Он молотил её еще десять минут, прежде чем почувствовал знакомое волнение в промежности. Он выстрелил в неё, издав стон удовольствия, и опустился на неё, не вытаскивая пенис из киски. Её пальцы все продолжали скрести, хотя он уже не двигался. Это его разозлило, он отстранился от рабыни и уснул.
В конце концов, он выстрелил сперму вглубь и завалился на меня. Он был тяжелым, я пыталась цепляться за него, но, кажется, его это только разозлило. Он приковал мое правое запястье к изголовью кровати, перекатился и снова уснул. Я лежала, думая, какого черта, это было. Я определенно не кончила, и, возможно, не усну ближайшие пару часов, пока не успокоюсь. Я лежала где-то с полчаса, слушая дыхание моего Господина. Наконец, я уснула, положа руку на моего хозяина.