Французы напали посреди ночи. Пожар полыхал уже целый день. Полковник Уэллис наконец нашел дочь у шерифа. Если бы семь его офицеров не были приставлены неделю назад к остальному отряду, Кортни была бы давно отправлена в Форт Майерс, который сегодня был захвачен. Уэллис благодарил судьбу что он не успел. Однако оставаться в лагере ей нельзя было больше ни минуты. Кортни, которую шериф едва успел вывезти из дома, сидела в плаще и сапогах отца на босу ногу. Она казалась спокойной. Полковник обнял дочь и коротко поблагодарил шерифа.
— Корт, тебе нельзя здесь оставаться, наша оборона почти прорвана. С минуты на минуту они будут здесь. Я попросил Дэниэла Смита чтобы он укрыл тебя в резервации до прибытия подкрепления. Вы будете ждать нас там. Нужно отправляться. Ты готова?
Они вышли на улицу. Дым застил глаза, было холодно. Она его уже однажды видела и знала что он почти не живет в городе, а все время проводит с индейцами. Поговаривали что он вырос у них и что его мать была из племени, а его отец генерал Смит не отважился забрать его в Англию, хотя и усыновил.
Он был очень высоким, сильным мужчиной лет тридцати с небольшим, с темными чуть вьющимися волосами. Его серые с загадочной искоркой глаза всегда были скрыты под шляпой, было видно что он не слишком разговорчив.
— Поторопитесь, мисс Уэллис. — сказал он вместо приветствия. — Где ее лошадь, сэр?
— Прости, Дэниэл, шериф не взял ее. Сейчас искать свободную лошадь просто бессмысленно.
Дэниэл слегка поморщился и подал ей руку, помогая забраться на лошадь позади себя.
Прошло уже три с половиной часа как они ехали по лесу у подножья горы, уже почти стемнело, шел дождь и стало нестерпимо холодно. Девушка совсем продрогла. Всю дорогу ему было не по себе. У ее плаща была застежка только на талии и она постоянно пыталась повыше его запахнуть. Тонкая ткань под плащом не скрывала от его спины мягкость и теплоту ее тела, аромат влажных волос волновал его слишком сильно. Он хорошо разглядел ее — дочь полковника была невысокой, с тонкой талией и длинными каштановыми волосами. Взгляд ее темных глаз был нежным и спокойным, а под плащом угадывались соблазнительные изгибы. Было видно что она благородного воспитания и умна.
Сколько же я не был с женщиной?, подумал он.
— А вот и привал. — облегченно вздохнул Дэниэл, спешился и помог спутнице. — Здесь мы переночуем, а завтра отправимся дальше.
Они вошли в небольшую пещеру, в которой еще тлел костер, после вчерашнего пребывания индейцев. На полу лежали огромные гладкие камни, на которых была брошена медвежья шкура, а в глубине бил источник.
— Можете выпить оттуда — вода чистая.
Он вытащил кружку из сумки и протянул ей. Ее щеки горели, она дрожала от холода.
— Спасибо. Здесь нет никакой сухой одежды? Мой плащ весь мокрый.
— Нет. Вот, держите.
Он вытащил из сумки плед. Кортни сбросила плащ, и умылась у воды, пока он разводил огонь. На ней была белая кружевная сорочка с короткими рукавами и струящейся широкой юбкой чуть ниже колен, подол которой был испачкан грязью. Она завернулась в плед и присела на шкуру у костра. Он подошел к ней и протянул кусок вяленого мяса, налил ей виски из фляжки и сел рядом.
— У нас нет теплой одежды. Вам нужно согреться, не то заболеете.
Она послушно сделала пару глотков. Она была совсем близко, он чувствовал ее запах. Стараясь больше не думать об этом, он выпил залпом весь виски из фляжки.
Они долго болтали и шутили, прежде чем она задремала. Он долго смотрел на нее, потом быстро и бесшумно лег рядом. Ее запах и виски начали сводить его с ума. Ни о чем уже не думая он обнял ее сзади и поцеловал в шею. Она открыла глаза и резко села. В ее темных красивых глазах было удивление.
— Что вы делаете, Дэниэл?
— Тч. Тише. Иди ко мне.
Он потянулся за ней и обняв за спину, поцеловал. От неожиданности она замерла. (Когда он почувствовал ее в своих руках, разум начал отключаться. Правой рукой он обхватил ее бедро и притянул к себе, все еще целуя. Когда он начал целовать ее шею и спускаться ниже, Кортни оттолкнула его. Вскочив, она отбежала к противоположной стене.
— Немедленно успокойся, ты пьян.
Дэниэл молчал, его дыхание было быстрым и тяжелым.
— Да, ты права, прости. Мне надо успокоиться.