— Кровь увидишь, скажи.
Я не мог представить что женское влагалище может так растягиваться! Бутылка медленно погружалась под клитор, растягивая щель и половые губы. Ленка вся посинела от натуги, и набрала побольше воздуха.
— Не торопись, дыши глубже. Помнишь как детей рожать? Прекрати сейчас же! Я не могу смотреть на это, меня тошнит!
— Не отвлекай.
Бутылка все глубже, входила в нее, она с силой насаживалась на прозрачный «кол». Что она делает!
Горлышко скрылось под складками половых губ, началась толстая, самая трудная часть бутылки. Поезд стало сильно качать. Ленка вдруг резко встала. Выдернула обе бутылки.
— Ну слава богу, одумалась.
Она с усмешкой посмотрела на меня, и достала еще одну бутылку. Затем выдавила полтюбика крема, намазала все три бутылка, а остатки крема выдавила к себе во влагалище, через огромную дыру которого теперь действительно можно было изучать анатомию.
Она резко воткнула в себя шампанское, и с размаху стала садиться на водочную бутылку. Поезд снова качнуло, и бутылка вошла довольно глубоко. Теперь дело казалось пошло быстрее.
Вдруг в дверь вошел один из мужиков. Увидев эту картину, он ухмыльнулся.
— Ну что помочь? Твой то бесполезен. Весь в говне.- Он кивнул на меня.
Она резко подняла голову.
— Чего смотришь, помогай!
Он ухмыльнулся, подошел и резко толкнул ее на бутылку. Ленка коротко вскрикнула. Обе бутылки вошли очень глубоко. По ним заструился алый ручеек.
— Чего смотришь! Вторую давай!
— Хватит ты что, спятила, и так влезет. Старшой пошутил же, он и так…
Парень сам испугался такого оборота, Ленка смертельно побледнела и повелительно смотрела на него.
— Давай быстро, не влезет, время мало.
Парень выбежал. Вскоре в купе втолкнулась целая толпа. Впереди был видимо старший, с чистой двухлитровой банкой в руках и в неизвестно откуда взявшихся медицинских перчатках. Он пристально и очень серъезно смотрел на бледную, истекающую кровью Ленку. Затем в полной тишине повалил ее на спину и с трудом вытащил скользкие бутылки. Обмазал остатками крема банку, поставил ее на столик и сделал знак своим. Они подняли Ленку и поставили на стол. Они ее держали за плечи, чтобы она не упала от качки вагона, двое развели ноги, а один держал банку, чтобы она не скользила. Ленка запустила обе руки во влагалище и стала его растягивать, чтобы оно наделось на горлышко банки. Это у нее получилось довольно легко.
Банка и столик быстро окрасились красным, когда она стала насаживаться на банку. Но она упорно продолжала свое дело. Тряска ей помогала. Она стала дрочить себе клитор и глубоко дышать. Вдруг на очередном стыке рельс, раздался какой-то отчетливый хруст и банка резко пошла вглубь Ленки. Если бы ее не придержали за плечи, она бы на нее насадилась «до конца» . Она на некоторое время видимо отрубилась, но когда ее стали снимать, она пришла в себя.
— Я свое слово держу. — Сказал «старший»
— Через полчаса будет станция, ты свободна. Одежды мы тебе правда по уговору не дадим, но вот тут адреса и телефоны, звони, скажешь что от деда. Тебе помогут.
Ленка оттолкнула услужливые руки и стала сползать со столика. Она явно спятила. Это конец. Я не верил, что не сплю. Этого просто не могло быть на самом деле!
— Ну и где ваш фотограф, такие моменты надо фотографировать.
Она села на столике, невероятно широко расставив ноги, держась руками за верхние полки. Из ее окровавленного влагалища торчала огромная двухлитровая банка. Ее стали фотографировать. Видимо она была в шоке. Она сама, не вынимая банки слезла со столика, и стала фотографироваться в разных позах. Кровь у нее остановилась. Но вскоре она потеряла сознание. Банку вытащили. Ленку привели в чувство. Кровь еще немного текла по ногам, но не так сильно как в начале. Ей вернули кошелек, она положила туда записку «деда». Затем она ловко засунула маленький женский кошелек, к себе во влагалище. Она совершенно очевидно сошла с ума. Я был в каком -то оцепенении, Привычная Ленка, была для меня уже не человеком, а куклой из телевизора. Она все еще была рядом, но я уже прощался с ней. Ей принесли кучу женских прокладок, и запихали во влагалище. Потом в туалете вымыли ее. На станции все пошли провожать. Мы не сказали друг другу не слова на прощание.