Как-то раз, на вечеринке по поводу какого-то праздника я засиделся у одного приятеля. Было многолюдно, большинство гостей я видел впервые, и когда мне представляли новых людей, я быстро забывал их имена. Так случилось, что разговор зашел об одной девушке, которую все почему-то незаслуженно обходили вниманием. Приятель сказал мне:
— Видишь вон ту рыженькую. Как тебе?
— Красавица. Она что, одна?
— Застенчивая очень. Кстати, говорят, как раз на твой вкус… Ну, ты понимаешь, любит, когда с ней погрубее. Не хочешь познакомиться? Вмиг устроим.
— Давай.
Он подвел меня к ней, назвал мое имя, затем ее (к стыду своему, его я тут же забыл) и оставил нас вдвоем. Я решил действовать без промедления:
— Здесь душно. Прогуляемся?
— Что? — она удивилась.
— Пошли, говорю! — я схватил ее за руку и повел прочь из квартиры.
Она вяло сопротивлялась. Я вывел ее и потащил через улицу к себе домой, задавая по пути идиотские вопросы о том где она учится, где живет и все прочие подобные глупости. Она отвечала односложно или отмалчивалась, не прекращая, однако, своих попыток освободить свою маленькую нежную ручку от моей мертвой хватки. Я не уступал. С силой я затащил ее в свою квартиру. Она начала потихоньку кричать и звать на помощь. Я захлопнул входную дверь. Теперь было видно, что она по-настоящему испугалась. Она испуганно озиралась, а когда я, взял из шкафа бинт, начал приближаться к ней, она громко завизжала. Повалил ее на кровать, придавил своим весом и закрыл одной рукой ее рот. Второй я размотал бинт и скрутил его в жгут. Она больно укусила мне ладонь, я одернул ее и тут же обвязал этот жгут вокруг головы, так что он попал ей в рот и крепко завязал его на затылке. Кричать она больше не могла.
Я привязал ее руки к изголовью и так широко развел ноги, так что длинные каблуки туфель почти касались пола с обеих сторон кровати. Я снял с нее туфли и поцеловал пальцы на ее ноге. За это мне досталось по зубам, но я продолжал щекотать языком ее пятку еще некоторое время. Привязывая крепче ее ноги к ножкам кровати, я так сильно натянул бинты, что девушка начала с удвоенной силой мычать сквозь бинт. Я поднялся с пола и наотмашь ударил ее по лицу, она заткнулась и из ее глаз потекли слезы. Она была все еще одетой, мне не пришло в голову раздеть ее до этого. Я немного отошел и взглянул на результаты своей деятельности: мне понравилось.
Девушка была очень мила лицом, а ее фигура просто сводила меня с ума: поднятые вверх руки отчетливо заставили подняться вверх ее груди, она испуганно дышала и они поднимались и опускались — было очень красиво. Ее молодые соски явственно проступали сквозь тонкую белую футболку, показывая отсутствие лифчика, а футболка, прежде заправленная в джинсы, очень эротично задралась вверх, обнажив тонкую талию и аппетитный пупок. Я нежно провел ладонью по ее животу. Она, едва заметно вздрогнула и с тревогой посмотрела мне в глаза. Джинсы, и так обтягивающие ее стройные ноги, в том месте, где они переходят в нечто другое, натянулись так, что по контуру стало возможным различать трусики.
Отвернувшись, я вышел из комнаты и пошел за ножом. Снять с нее одежду, не развязывая, не представлялось возможным — я вовсе не хотел рисковать. Воспользоваться ножницами мне не пришло в голову, ведь нож опасен, а потому — возбуждающ. Я вернулся к девушке и провел тыльной стороной ножа по ее шее. Она задергалась (насколько это позволяли связанные руки и ноги) и умоляюще посмотрела на меня. Я ухмыльнулся и спросил:
— Ты не будешь кричать? Я хочу развязать тебе рот. Ты будешь хорошей девочкой?
Она кивнула. Уже острием я приставил нож к ее горлу и другой рукой развязал ей рот. Она молчала и испуганно смотрела на меня. Я прикоснулся губами к тому месту импровизированного кляпа, которое находилось у нее во рту. Ткань была прохладной и влажной. Я провел языком по губам девушки. Она не отреагировала. Я убрал нож:
— Ну вот и славненько.
— Что ты собираешься делать? — ее голос заметно дрожал.
— А как ты думаешь?.. Любить буду.
Некоторое время мы молчали. Я опомнился и начал помаленьку разрезать ее одежду. Она смотрела на нож и сглатывала слюну. Но молчала. Сначала я разрезал посередине футболку. Открылись великолепные молодые груди, я поцеловал их и провел руками вдоль ее тела — от талии до подмышек. Затем я начал долго и не останавливаясь мять, гладить и целовать ее груди, закручивать соски и облизывать их. Потом я водил ладонью по внутренней стороне ее бедер и (сквозь джинсы) по входу в ее шелку. Сначала она шептала:
— Не надо, не надо, мне больно… Пожалуйста, не надо…
Затем замолчала, а через несколько минут природа взяла свое: она уже откровенно стонала, а джинсы увлажнились и темным пятнышком проступил через дав слоя ткани ее молодой сок. Я увидел, что уже пора и начиная от пола начал разрезать ближайшую ко мне штанину ее джинсов. кое-какие трудности подстерегали меня в области колена, и я немного порезал ее ногу прежде чем преодолел это препятствие. Она чуть вскрикнула. Я поцеловал порезанное место и облизал ее кровь. Она была горячей и немного приторной. Я снова лизнул порез, но кровь все же немного проступала. Я начал работать ножом дальше более осторожно и дошел до начала штанины. Кончик ножа уткнулся в ее горячую шелку. Она снова вскрикнула. Я расстегнул молнию на ее джинсах и с силой порвал их до места разреза.
Немного спустив их по второй ноге, я сорвал с нее трусики и провел рукой по точащему соками влагалищу. Потом еще раз и еще. Я вставил несколько раз в ее недра смоченный ее же соками палец. Затем я сложил ладонь лодочкой и вставил в ее шелку четыре пальца по самые костяшки, потом пять. Она громко стонала. Я попытался было просунуть руку дальше, но ее стоны стали переходить в крик и я оставил эту затею. Я забрался на кровать и, раздвинув пальцами ее набухшие губки, начал теребить языком и кубами ее клитор. Она стонала и визжала, извиваясь и двигая тазом. Потом она между стонами сдавленно крикнула:
— Сделай это… Сделай, я хочу!.. Рукой…
До меня сначала не дошел смысл ее слов, но потом я понял, что она имела ввиду, и, оторвавшись от клитора, я снова попытался просунуть руку в ее вход. Я действовал осторожно, то просовывая пальцы, то убирая их и наконец мне удалось вставить руку по самую кисть. Я чувствовал согнутыми кончиками пальцев шейку ее матки. Я начал перебирать пальцами в ее влагалище и она так начала так дико кричать, что я уж подумал, что повредил ей там что-то. Однако крики эти были сладострастными: она повторяла:
— Да, еще, еще, еще!..