… Дома я уже привычно заперлась в ванной и вспоминала, как впервые дала мужчине прикоснуться к своему телу; и представляла себе нашу первую брачную ночь с Азером: как он отстёгивает красный пояс (в нашем народе его надевают невестам-девственницам), развязывает корсет на моём платье, целует в шею, губы, снимает лифчик, щекочет языком сосочек; а я вижу себя в зеркале — только в трусиках и чулках, и возбуждаюсь от этого; как Азер говорит, что любит одну меня, спускается ниже, снимает трусики, касается язычком входа в моё лоно; как я, показывая ему: «не торопись!» — поднимаюсь и обнимаю головку его, стоящего как кол, Меча Страсти и щекочу языком уздечку, как заглатываю полностью и насаживаюсь на него ртом, как через несколько минут этих игр, снова ложась, обнимаю его, прижимая к себе, и раздвигаю ножки; и, конечно, тот момент: я вцепляюсь ногтями в его спину; а он держит меня за попку, и я чувствую, что принадлежу только ему…
Но обо всём по порядку.
Проснувшись утром после дня рождения, принесшего столько волнующих новостей, я чувствовала себя сильно не выспавшейся, но блаженство растекалось по телу. Обратив внимание, что сосочки топорщатся столь же сильно, что и ночью, я провела по ним рукой — и внизу живота сразу стало теплее. Глаза закатывались. Я сжала сосочек изо всех сил — и тело откликнулось почти столь же сильным желанием, как и вчера. Другая ладонь быстро дошла до моей пещерки удовольствия, и я с удивлением поняла, что она уже вся влажная. Пальчик легко зашёл внутрь; стон я сдержала. Второй — и я уже где-то не здесь…
— Гюнай, вставай, опоздаешь в школу! — Несмотря на завладевшую мной похоть, остатки разума подсказали, что мама права.
На трясущихся ногах я дошла до ванной и заперлась там. Запах пальчиков возбуждал, но нужно было умываться. Я открыла холодную воду, чтобы взбодриться, сполоснула руки. Затем встала в ванную: на мне всю ночь не было сухого места, нужно было мыться. Но прикосновение холодного пальца к горячим створочкам моего лона заставило вздрогнуть, еле сдержав пока ещё непривычный стон наслаждения — и я, присев, продолжила свою «утреннюю зарядку». Продолжать, впрочем, долго не пришлось: я, практически не сдерживая стоны (шум воды прикрывал их), забилась в оргазме от третьего прикосновения к клитору…
Итак, в день моего совершеннолетия отец сообщил, кого же он выбрал мне в мужья. Я была возмущена столь пренебрежительным отношением к моему мнению, а решение отца вызвало сильнейшее, до сих пор мне незнакомое, чувство безысходности и невозможности повлиять на ситуацию. Но — и это было главным открытием — то чувство возбуждало меня гораздо сильнее, чем первая любовь: всю неделю я спала по 3—4 часа, а всё остальное время, находясь в сексуальном напряжении, представляла, как муж будет использовать меня, — и ласкала себя, и получала ощущения, как я тогда думала, неописуемого блаженства: оргазм за оргазмом, тогда ещё столь непривычные, накрывали меня, заставляя дрожать в экстазе и плакать от блаженства.
Разум, однако, в тот момент ещё не пришёл в согласие с телом, и я размещала в интернете сообщения: «Меня насильно выдают замуж, помогите!». (Порно рассказы) Большинство людей вообще не верили, что в России такое возможно. Те, кто верил, предлагали сбежать. Ага, сбежишь тут с отцовскими связями в милиции и спецслужбах!
Один человек посоветовал поговорить с отцом. Я прочитала этот совет в трамвае, когда ехала с одноклассницей Светой в торговый центр посмотреть кино, и вдруг вспомнила, как лет пять назад отец сказал: «Девочка не может выбирать себе судьбу. Когда Гюнай будет восемнадцать, она выйдет замуж. К тому времени я буду знать, за кого, и сообщу ей… Женщина не может подчинять себе мужчину. Наоборот: она должна во всём его слушаться… «.
Я уже несколько дней подряд находилась в сексуальном напряжении: соски постоянно топорщились, киска всё время текла. А тут… Я, стараясь сесть прямее, лишь подвинулась попой ближе к спинке трамвайного кресла. Ткань трусиков лишь слегка потёрла, как всегда в последнее время, напряжённые нижние губы; я же, словно прожжённая электрическим разрядом, выдохнула: «А-ах!». Подруга посмотрела на меня:
— Гюнай, с тобой всё хорошо?
— Да, всё в порядке, — ответила я, взяв себя в руки и закрыв страницу со своим вопросом в интернете. Дело в том, что многие в школе завидовали моему будущему замужеству, и я скрывала, что меня вообще никто не спрашивает.
Однако, нужно было что-то делать: я сильно возбудилась и боялась, что смазка, просочившись сквозь трусики, создаст пятно на джинсах в промежности. Все будут думать, что я описалась. Заказав в кафе поесть, Света осталась сидеть за столиком, чтобы его не заняли, а я побежала в туалет «помыть руки». Забежав в кабинку и запершись, я быстро сбросила джинсы и трусики (последние дёрнула так, что они порвались), и, задыхаясь от стеснявшего грудь лифчика, снова стала теребить клитор. Обстановка возбуждала: вонючий сортир, вокруг ходят люди, а я, с голой попой сидя на унитазе, дёргаю свой бугорок страсти, сжимая его пальцами всё сильнее и сильнее. И снова я еле-еле сдержала крик…
Собираясь выходить, в последний момент догадалась стереть туалетной бумагой смазку с бёдер.
Выходя, я обнаружила, что случайно забежала в мужской. Хорошо, что в момент входа и выхода он был пуст.
Поев с подругой, я предложила заглянуть в магазин нижнего белья: мои трусики, как я уже говорила, были порваны, и мне нужно было купить новые. Увидев на мне рваную тряпку, Света поразилась:
— Гюнай, зачем ты ходишь в лохмотьях?
— Торопилась гулять, ничего не могла найти.
Света посмотрела недоверчиво.
Во время примерки, объясняя, почему лиф не хочет садиться на мою грудь, как надо, она задела мой сосочек, — и у меня внутри что-то перемкнуло…
— Гюнай, очнись!
Я стояла так же, сосочки возбуждённо встали над уровнем кожи. По виду Светы я поняла, что ей стали ясны и причины порванных трусиков, и многое другое… Она помогла подобрать комплект (простой, но сногсшибательно выглядевший на моём юном теле).
Купив нижнее бельё, мы вышли из магазина. Посмотрели фильм — было скучно. Пошли домой.
— Гюнай, он такой классный?
— Кто?
— Твой жених. Ты же в него влюбилась и постоянно его хочешь!