— Садись на него — указывая на чуть набухший член.
Кусака взяла руками член за головку, и умело ввела её в сырую вагину.
— Профессионально!. – то ли удивлялся, то ли хвалил её бывший зэк. Головка стала оживать, почувствовав, где находится. Взявшись руками за край верхней полки, кусака начала движения. Малыш уже принял форму боевой готовности и Колька ощутил, как он упирается в матку, когда садится на него партнёрша. Он с удовольствием отметил: «Достал».
Кусака, привязанная на ремне, не слышала восторга — шевелившего ягодицами — своего кавалера. Она подпрыгивала всё быстрей и быстрей. Грудки синхронно болтались, подрагивая у самых сосков при очередном приседании их хозяйки. Пальцами правой руки, Николай держался за, постоянно выскальзывающий, похотник, хотя он был не малого размера. Жгут Колька скрутил на случай, если его собачка сорвётся с поводка. И если захочет опять его покусать — он треснет её по кусалу. Пока всё было гладко, собачка его часто дышала и языком лизала свои губы, тихо повизгивая. Член уже привыкший к трению о внутренние стенки влагалища твёрдо стоял, не обращая внимания на частые фрикции. Вот незнакомка опять закрутила головой и под гудок встречного поезда с криком кончала на Кольке, стараясь укусить свои плечи.
— Вот так – улыбался под низом Колька. Вскоре на своём лобке и мошонке он почувствовал сырость, выделяющую из расслабленной вульвы. Фрикции становились реже, все дольше, после оргазма, красивая сучка с ошейником задерживалась, сидя на яйцах с упершим членом в рога матки,. Скрестив свои ноги и прогнувшись в спине, она сжимала и разжимала вагину, начиная с головки и по всей длине члена — до самого корня. Правой рукой она ласкала не покусанный сосок своего властелина. Левой, легонько пощипывала мошонку. Кольке стало надоедать своё бездействие, и он посоветовал ей стать раком, вдоль нижних полок, став коленями на их края. Руками велел взяться за край стола и как можно ниже завести голову под стол. Поводок он взял в левую руку — правой, шлёпая по ягодкам, ввёл свой окаменевший член, в берлогу, замаскированную в волосяном мешке. Входивший в раж Колька, подёргивая повод, насаживал свою собачку на мраморный столбик. Через пару минут он уже бросил повод, сконцентрировавшись на головке, машинально обхватив талию, пробирался к соскам девки издававшей охи при каждом толчке члена с насадкой, которую он успел одеть, пока сучка принимала установленную Колькой позу. Насадка была изготовлена зэками и подарена на прощание для утех его Аньки. Хотя Колька не чувствовал прикосновения мутовки к матке он ощущал дрожь в теле партнёрши во время фрикций.
Вдруг его сучка сорвалась с краев столика, и ее шея повисла на ошейнике вовремя схватившего Колькой. Она дёргалась и хрипела от сдавившего горло ошейника и частых фрикцый. Проваливаясь преисподнею следом за ней Николай, выпустив повод и клитор.
Они сели — друг против друга каждый на свою полку, уставшие и довольные. Обнялись, И, прижавшись, друг к другу нагими телами с благодарностью целовали друг друга, как будто любились не один год. Он влек её на свою полку. Став на колени, она облизала его, как коровка облизывает только рождённого телёнка. Николай засыпал в блаженстве созданной его новой подругой. Проснулся, когда солнце светило во всю свою мощь.
Время подходило к обеду, и он ощущал дикий голод после бурной ночи. В купе он один. Дверь закрыта на замок и его удивило это. Сам он не закрывался, а снаружи мог закрыть только проводник своим ключом, если купе конечно свободное. Раздумывая, оделся и пошел умыться. Приведя себя в порядок, он вернулся в купе и, достав свой незадачливый обед, пошёл к проводникам за чаем. Подойдя к купе проводников, он замер, как будто его хватил паралич — в проходе стояла его первая грудастая с пышными формами баба, одетая в железнодорожную форму. Рядом на полке спала красавица со стройной фигурой его вторая кусачая подруга. Во все зубы, улыбаясь, баба представилась: «Маша. Заходи к нам» Отодвигаясь к столику, присела на свободную полку. Хотя Колька не видел ночью её лица он сразу её узнал. Разглядывая её лицо в упор — присаживаясь рядом — он отметил про себя, что она старше его лет на десять, но в его купе вела как молодая самка, жаждущая самца в период течки. А сучка, которую он ночью держал на поводке — была ещё сущий щенок.
Молоденькая, не старше девятнадцати лет — Лиза. Так её представила старшая блядь. Как доложила Маша, живут они в Энске. Лиза не замужем, а у неё муж инвалид. Ловушку для мужиков придумала старшая и пользуется седьмой год. В купе, отведенном для их отдыха, она подсаживала освободившихся голодных до женского пола бывших зэков. Когда всю ночь, а когда и сутки она становилась счастливой. Но были обломы, рассказывала Маша, потому что большинство зэков её возраста были на уровне мужа. Недавно ей дали помощницу.
Она предложила ей принять участие в её изобретении, и ей тоже понравилось. Мужики после тюрьмы чистые на предмет заразы и без комплексов, рассказывала проводница. – Я таких самцов люблю. Иногда и после поездки встречаемся. Тут же в вагоне.
— Иди к себе, я тебе чай принесу. А хочешь покрепше? – лукаво подмигнула Маша.
— Я не против, только без….. — Взглядом указывая на член, давал понять Колька.
— Что ты, я ж на смене. Да и ночи мне хватит на целую неделю. Спасибо.- Наливая кипяток в стакан, проговорила довольная толстушка.
Колька сидел в купе, дожидаясь, когда его первая женщина после отсидки принесёт обещанное. Поглядывая в сырое окно со стекающими по стеклу мелкими каплями осеннего дождя, он вспоминал Анну. Думал, что ждёт его Анна голодного и страстного после долгой разлуки мужика. Думал: хватит ли его усладить её пыл, как это было всегда при встрече. Неожиданно мысли прервала пышная в белом переднике проводница.
— Ну что милый, давай подкрепляйся. До Энска ещё четыре часа.
На столик перед Колькой она поставила поднос с красиво нарезанной копченой колбаской на блюдечке, на другом блюдце красовалась горка чёрной икры. Бутерброды — масло на булочке — лежали на белой салфетке. По середине стоял графинчик с водкой и рюмкой одетой на горлышко. Чуть с боку стакан, в расписном подстаканнике заполненный до краёв густо заваренным чаем. Поворачиваясь лицом к Кольке, её выпирающие груди, упёрлись сосками ему в лицо. Ухватившись за них обеими руками — Колька стал большими пальцами вдавливать соски.
— Успокойся. Лучше обедай. Авось дома ждут, набирайся сил, — отстраняясь от Кольки, говорила Марья.- Мне работать надо, если хочешь Лизу — сейчас позову. Она будет рада.
Колька глубоко дышал, отвернувшись от пышных форм проводницы, ели выдавил: — «Нет». Стараясь не думать, он налил рюмку водки, выпив залпом одну, вторую — принялся за еду. Покончив с обедом, он прилёг в сладкой истоме от выпитого спиртного и вкусного обеда. В его теле наступило такое блаженство, которое толькосравнимо с оргазмом в объятьях любимой. Глаза его сами собой закрывались, да Колька и не сопротивлялся, им овладевал после обеденный сон в сопровождении музыки железнодорожного оркестра играющего на инструментах из вагонных колёс и нескончаемых рельс.
Проснулся он от прикосновения руки к его яйцам. Раскрыв глаза он увидел над собой красивое, в широкой улыбке лицо Лизы. Рука её уже нежно гладила головку его члена. Колька, отстранив руки ночной кусаки, сел на полке и одел трусы: — твердо, решив про себя не заниматься сексом с вагонными шлюшками.
— Одевайся, скоро Нск. — Изменившись в лице, процедила Лиза. Её стройные ноги мелькнули в проёме, шлёпая в тапочках на босу ногу унося её упругое тело от Кольки Облизываясь, он смотрел ей в след. На перроне вокзала города Нска пусто. Было 8 часов вечера. Осенний холодный ветер пронизывал Кольку насквозь. Зябко поеживаясь, он шагал в сторону стоянки такси. Усаживаясь в машину, произнес адрес — где жила Анна.
С тревогой и радостью Колька быстро нажал кнопку звонка. Дверь сразу же открылась у порога в халате стояла она. Не закрыв за собою дверь, весь, дрожа от близости дорогой ему женщины, Колька обнял её и стал целовать лицо, грудь, руки, словно не было проведённой ночи в бурных экстазах с вагонными девками. Малыш задеревенел ещё на пороге и втыкался ей в ляжки через штаны своего хозяина, горячей головкой приводя желанное тело в нервозность. Разорвав пуговицы на ширинке, Колька, не выпуская изо рта крупный сосок своей любимой, спустив штаны и оголив своё достоинство, искал плавки под халатом любимой, но киса его была на свободе и, изнемогая, ждала вторжения малыша. Прижав Анну к стене, он ввёл ей свой каменный член. Анна взвизгнула и повисла на фаллосе — летавшем в ней как поршень в моторе машины — обмякая в оргазме.
Его голая задница белела в коридоре и двигалась, как коленчатый вал, увеличивая темп фрикций. Он издал звуки, которые издаёт воин в атаке, и безвольно напрягся всем телом в оргазме. Малыш выстрелил с силой в вагину, успокаивая Колькину страсть. Они еще долго стояли, целуя друг друга, наслаждаясь. Дверь с силой захлопнулась, приводя в чувство влюблённых. Ни говоря, ни слова, Николай вылез из спущенных штанов, оставив их лежать на полу, заодно скинул куртку и всё остальноё. Оставшись в чём мать, родила – раздел свою Аньку -бросив халат на кушетку, повел её в комнату и уложил на постель. Не прошло и минуты, а малыш был в полной готовности, к своему любимому делу возобновив свою память, находясь в Анькиной вульве. Анька лежала на спине, нежно лаская руками живот и орган Николая. Он же целовал её возвышающий холм с торчавшим как пика соском и нежно пальцами правой руки гладил по вульве с ярко выраженным клитором. Не сговариваясь, он лёг на неё, между уже широко раздвинутых ног. Ввел своего дружка — по самые яйца, с готовностью задвинуть их тоже — упёрся лобком в её бритый лобок, оставаясь неподвижно. Тыкаясь в матку, и целуя её маленькими губками на своей нежной головке — рога, шейку и тело — малыш время от времени выпускал смазку из простаты для усиления ощущений своим хозяевам. Она прерывисто дышала, повторяя слова: «Мой!, Мой!».
Он целовал её груди и шею в засос, оставляя следы под шепот любившей его женщины: — мой дурачок, делай со мной что захочешь – я твоя вечно. Я рабыня твоя, ты мой господин. Люблю!, люблю! я …..я, я, яя Он уже двигал своим камнем по всей глубине нежно обнимающей всеми складками вульве, ногами упираясь в кровать, которая под его напором скрипела, словно жалуясь на свою кроватную жизнь. Ноги Анны кольцом обнимали Колькину талию, пятками вжимая попу Кольки в себя. Лобок Кольки прижимался так плотно к вагине, что она ощущала щекотанье волос о клитор уже стимулированный членом до его твердости. Клитор по твердости сровнялся с членом Кольки и приносил его владелице волну сладких ощущений и эмоций. Анна, не помня себя, вцепилась губами в губы любимого, руки её, удерживали голову Кольки за уши, не давая оторвать лицо, которое она усыпала поцелуями счастья, которое она ждала четыре года в разлуке. Оргазм её достиг наивысшей точки, и она улетала: падая в пропасть; в поднебесье; в тар тараррррры-ыыы; растворяясь под Колькой. Малыш ещё и не думал ввести своего хозяина в чувство транса, он привык после двух вагонных вагин и вульвы, в которой он был к ласкам и трению, чтобы его возбудить до оргазма ему требуется большего время. И он продолжал метаться в поиске сладости от самого входа в вагину до матки. Николай уже подумывал ввести своего дружка в анус Ане и вывел его на волю.
Анна в момент повернулась в постели взяла щекотунчика в рот. Засасывая его почти целиком, она умудрялась ласкать языком, у самого корня, яички. Увесистая её грудь билась о ноги — Колька бурно кончал, схватившись за волосы Анны. Она, наслаждаясь, слизала последние капли спермы, начинающей морщится залупы. Колька довольный целовал её клитор. Измотанные и довольные они распластались на чистой и белой как снег постели, не вспомнив о праздничном ужине — приготовленном специально для встречи любимого. До разлуки они и не думали о взаимной любви, которая вспыхнула ярким пламенем между ними во время такого испытания. Они лежали и тихо шептались, как будто в квартире был ещё кто-то.
— Коля, я так ждала тебя, милый — шептала Анна — ты рядом, даже не верится. Я могу трогать тебя, видеть — целуя его, вздыхала, стоная, — ООО-о. родной мой. Ты будешь со мной всегда. Скажи … — повернувшись на бок, она поправила сиську, случайно прижатую боком. Левая грудь легла на шею любимого, соском упершись в подбородок покрытым густою щетиной. Николай лежал бездыханный, всё-таки он четыре года был не на курорте и вагонные шлюшки вдобавок отняли не мало сил. Ему не хотелось много говорить, чего ждала его любимая, он отвечал одной фразой: — Да. Анна, чувствуя усталость друга, легонько гладила руками лицо Николая, гладила бедра, ягодицы, впалый живот, приговаривая:- милый, устал, а я тебя не накормила с дороги — и встала с постели. С верху, взглянув на сжатый в комочек член, который удобно расположился на опустевших яйцах она укрыла простынкой.