Дом был обставлен не без шика: дорогие немецкие обои, явно антикварная люстра над обеденным столом, гнутая старинная мебель, даже рояль в гостиной! На полу — ворсистые упругие ковры.
Подруги прошли в специальную гостевую комнату. Здесь было не менее уютно: угловой кожаный диванчик, стеклянный столик с подсветкой, резная полочка с аппаратурой и компакт-дисками… Ирина впадала во все большее недоумение. Пока она усаживалась, осматривалась, Виола сняла с полки мобильный телефон:
— Юра? На две персоны. Да, напитки помягче сооруди… Жду!
— Виола, я балдею! Ты что, за миллионера выскочила?
— Вот еще, зависеть от кого-то!
— Сама банкиром стала?
— Я учительница, как и ты. Сею разумное, доброе, вечное…
— Откуда же все это?
— Ну, милая моя, — хитро подмигнула Виола, готовя два зеленовато-оранжевых коктейля и зажигая свечу. — Развратничаю понемногу…
— Развратничаешь? Шутишь, конечно?
— Нет, какие шутки! Богатых да любвеобильных теперь хватает.
— Послушай, но ведь это ужасно! Неужели ты говоришь правду? Неужели не брезгуешь проституцией, чтобы жить роскошной жизнью?
— Послушай, Ирка, брось ты этот ханжеский тон. `Проституция!` Я просто веду, скажем так, свободный образ жизни. Нравятся мне мужчины, понимаешь? И всегда нравились. И этим самым заниматься я люблю…
— Но не за деньги же! Стать продажной женщиной… Просто больно слышать!
— Это пожалуйста. Переживай, если так хочется. Но и присматривайся, соображай. А приглядишься — и сма скажешь: фу, какая же я была фефела! Так и скажешь, можешь мне поверить! Ну-ка, откушай коктейльчика и забудь на время о заблудшей учителке.
Коктейль действительно оказался на удивление вкусным.
— Вот молодая преподавательница вроде нас с тобой сколько может заработать даже если ей дадут все возможности?
— Ну, на три-четыре прожиточных минимума натянуть можно. — Правильно. Так вот, для меня это — пара минетов!
— М-минетов! Сосать… эту гадость!
— Ну сказанула! Хуйки — они прелесть! Я особенно необрезанные люблю: возьмешь в кулачок, оттянешь вниз кожицу, розовая головка тут как тут и ну давай расти да надуваться — чувствуешь себя прямо-таки заклинательницей змей. Так и хочется его заглотить! Впрочем, что мы все о сексе да о сексе? Пора к столу. Проголодалась, небось?
В столовой, куда они перешли, все уже было готово для ужина. Ломтики малосоленого лосося возвышались аппетитной горкой, торпедами на длинном блюде лежали миножины, стояли канапе с икрой. На столике подальше горкой пестрели фрукты. Целый бастион бутылок виднелся на передвижном столике. Прислуживал молодой смазливый официант.
Подруги хлопнули по рюмке холодной водочки и приступили. Ирина пребывала в смущении ума — она просто не знала, как себя вести. Встать и уйти? Как-то невежливо уж слишком. Да и вкусно. И интересно. Почему бы не понаблюдать необычную жизнь? Хотя… что она, журналистка, что ли?
— Ты, я вижу, вся в раздрае, — заметила Виола мягко. — Жаль, что сказала. Подумала, по старой дружбе можно. Забудь… Не ломай голову над этим! Выпей лучше винца. Отличное винцо!
— Вино действительно тонкое, — осторожно признала Ирина.
— Вот ты сейчас сидишь и размышляешь: чего я тут торчу? — спокойно продолжала Виола. -Что я, без этого балычка не обойдусь? Погоди, дай договорить. Но я вовсе и не думаю, что ты сидишь у меня ради севрюги с хреном или дорогого виски. Ты не ушла, потому что не можешь придти к решению: падшая Виола женщина — или нет? Ну не кажусь я тебе уж такой падшей! Что-то тут не стыкуется. А не стыкуются, Ириш, реальная жизнь и прописные представления о ней, вколоченные в нас родителями, системой, всеми этими тетями и дядями…