С самого начала он пользовался ей.
Жестко, грубо, безжалостно.
Пока она корчилась в судорогах счастья от принадлежности ему, он вытирал об нее ноги. При этом ловко маскируя свой беспредельный эгоизм ласковыми словами, уверениями в чистой и искренней любви и обожании.
Она была слепа, но она хотела быть слепой.
Он, хотя бы ненадолго, вырывал ее из клетки ее собственной никчемной и скучной жизни. Рядом с ним она становилась значимой, весомой и нужной.
Нужной хотя бы так. Хотя бы как половая тряпка, о которую он с наслаждением вытирал ноги.
Хотя бы как выгребная яма, в которую он сливал всю свою похоть.
Ее душа пела от осознания ее значимости для него.
А его ухмылялась, видя ее радость.
Наверное, они оба заслужили все то, что было воздвигнуто ими двумя: это нагромождение страсти, замешанной на обмане и самообмане.
Они оба создали тот порочный круг, вырваться из которого не хватало сил ни у одной, ни у другого.
Они оба умирали в обоюдном костре, вырывая куски плоти сами у себя и питаясь ими, истощая и изматывая себя.
Сначала неосознанно, даже получая от этого странного мазохизма столь же странное удовольствие. А потом и осознавая весь ужас ситуации.
Но еще страшнее было то, что оба понимали, что изменить они ничего не могут.
Они попали в порочный круг, в тривиальную клетку.
Одну из той вереницы клеток, в которых сидит каждый из нас в течении всей своей жизни.
Где клетка беспомощного младенца с ее маленькими размерами сменяется клетками детского сада и школы, детского, а потом и юношеского окружения.
Еще немного времени и у нас есть просторные клетки с названиями дом друзья — работа.
И вот еще одна любовь вне своей клетки.
Хватит ли у кого-нибудь из них когда-нибудь разорвать те канаты привычки, которые связывают их?