Легионеры утомились, самое время было устроить привал. Становилось знойно, мягкое солнце подбиралось к зениту.
— Ух ты! — воскликнул Архилох. — Какая густая тень у этого платана, распрямившего крылья навстречу небу.
— Расслабляйся, ребята, — кивнул стратег Перикл и все облегченно вздохнули, все порядком подустали. Серые шершавые камни склона, торчавшие из-под отзеленевшей короткой травы накололи босые ноги.
Лисий положил копье на землю, освободил руку из щита.
— Мамочки! Как красиво! — пискнула Необула, забравшись на большой валун.
Лисий оглянулся. Ах, до чего Необула совершенна в этот миг. Часто вздымается крепкая точеная грудь с остренькими коричневыми наконечниками — а ведь со своей подругой Сафо она проделала тот же подъем, что и он. В душе Лисия при виде истинного божества зародилась волна новой энергии, будто и не бывало усталости. Тогда перевел он глаза на Сафо, женственную и грациозную. Та разговаривала с Архилохом, поглаживая свои золотые волосы, ниспадающие по золотым плечам и ключице. Она посылала Архилоху вдохновение и тот не отказывался и бодро лепил рифму, глядя Сафо в бесконечную глубину глаз. Лисий повернул голову еще дальше и перехватил цепкий опытный взгляд старого воина Лисандра. Тот тоже заряжался, хотя ему было труднее. Лисандр улыбнулся в ответ Лисию.
— С ума сойти! — восхищалась с валуна Необула.
Далеко позади, у подножия горы, лежала юная цветущая долина с раскинувшемся по полуострову полисом и окаймляли ее блестки омывающего моря. Полоски дорог угадывались по длинным линиям остроконечных кипарисов. Но граждан полиса почему-то не манило море. Все лезли на Олимп. Чего этим хотели добиться никто не знал, просто хотелось расширяться, а больше как на гору двигаться было некуда.
Лисий вдохнул полной грудью. Вот свободен же, а что-то все-таки давит. Он лег на траву, уткнулся лицом в зеленый ковер, он набрал полный рот травинок. Все же, все для человека определяет настроение.
Он развел руки в стороны, сжал в ладонях по камню и показалось ему, что объял он гору своей силищей.
— Я Бог! — громко закричал он. — Прочь с дороги, на Олимп взбираются боги!
Неслышно подошла Сафо и села ему на спину сухими горячими ягодицами, погладила рукой массивную его шею.
— Победа будет за нами, — твердо проговорила она.
— За нами! — заорал Лисий и подумал: «Какая она легкая! Легче перышка, летящего по ветру». — Мы самые сильные! Нет никого, сильнее нас!
Он перевернулся на спину и она села ему на гранитный живот, разведя ноги.
— Мальчик Лисий, — хитро прищурилась она и пощекотала кончиками волос бронзовую его кожу. Потом встала и бросила:- Но вершина впереди, а не позади и неизвестно что нас ждет там.
— Ну ребятушки, — послышался голос стратега. Краем глаза Лисий видел, как тот зашнуровывает сандалии и встает.
Лисию было легко, он чувствовал себя молодым львом, он вскочил, надел прочный круглый щит, схватил в руку острое копье и брякнул их друг о друга. Он был снова готов.
— Вперед! — приказал Перикл.
О, сладкое слово «вперед». Необула будто молодая козочка поскакала по камням вверх и перед Лисием замелькали упругие бедрышки. За то, что существует в этом мире эта нежная бархатная спинка — он готов был быть богом. Он готов был разить непонятное.
Лисий поднял взгляд на самую верхушку горы, что была окутана облачной дымкой, сквозь которую белел снег, и вдруг со всею отчетливостью понял бессмысленность их затеи. Справа и слева от пробитой тропы даже смотреть было страшно — в тех густых зарослях жило непонятное, которое нельзя было познавать сверх меры, а значит направо и налево путь закрыт на бесконечность веков. А через заснеженную вершину идти глупо, да и зачем в конце концов, еще неизвестно, есть ли там продолжение мира. В долине же жизнь уже устроена, и что тесно, то, призадуматься, мелочь.
Вдруг из-под травы сверкнул предмет. Лисий нагнулся и взял его в руки — с идеально ровными краями. Артефакт! Предмет очевидно искусственный, но неизвестного назначения и происхождения.
— Стойте все!
Перикл подошел к нему и взял артефакт в свою ладонь. «Уже так близко?»- молчаливо спросил он и сам же вслух ответил:
— Непонятное подступает. Мы находим его все ближе и ближе. О, горе гражданам!