— И что же ты понял?
— Я… я… понял что хочу жить, Господи, я хочу жить… дай мне ещё один шанс… я начну её заново, пожалуйста… я прошу тебя… не помоги же мне…
— Какой шустрый. Так нельзя! Жизнь даётся один раз и каждый распоряжается ей по воле и усмотрению своему. Вот ты и распорядился, что тебя не устраивает, ты ничтожество, дрянь, жалкий отброс.
— Я исправлюсь… я обещаю… этого не повторится больше, — жалобно умолял Колян, словно нищий, проясящий подаяния, чтоб продолжить своё существование.
Человек в рясе смотрит на него без малейшего чувства жалости и сострадания.
— Да познавший истину, обретёт свободу, — говорит он ему в ответ, — какие твои гарантии?
— Я исправлюсь, честно, — говорит Колян.
— Все так говорят, но не все выполняют свои обещания, данные перед Богом.
— Нет, я не такой…
— Все вы такие, люди. Вспоминаете Бога при жизни, только когда вам очень плохо, когда надо во что-то верить, во что-то вечное и святое, чтобы обрести покой душевный и набраться сил.
— Да это так, но не каждому дано побывать здесь, не каждому дано пережить то, что я пережил, что понял, находясь тут.
— А ходил ли ты при жизни хоть раз в церковь, давал ли милостыня просящим сынам Божьим, помогал ли ты старым и немощным, почитал ли родителей своих?
— Нет, я никогда не делал этого, прости меня, Господи, прости если сможешь.
— Я смогу, я всё смогу, ведь я всевышний, я могу сделать всё что угодно, ведь нет предела моим возможностям, в отличии от ваших.
Дальше человек в рясе замолчал, продолжая парить в воздухе и думая о чём-то своём, о вечном, о вечных проблемах, которые только ему подвластны и больше никому. А Колян всё продолжал упрашивать его со слезами на своём исцарапанном в кровь лице, он очень сильно просил его о чём-то, неистово умолял, валяясь на земле словно конченый алкоголик и забулдыга. Бог смотре на него и спросил затем:
— Хочешь ли ты вернуться обратно на Землю?
— Да! Да! И ещё раз да!
Злой волшебник продолжал парить в воздухе, затем спустился и сказал:
— Встань! Я говорю тебе, вставай!
Колян, весь обессиленный, как только что родившийся телёнок, начал подниматься, затем падать, не в силах устоять на ослабевших до нельзя ногах, но всё-таки встал.
— Бери меня за руку и следуй за мной, — воззвал его всевышний.
Колян взял его руку, абсолютно холодную словно мощи и они пошли, точнее пошёл один Колян, кое-как передвигая своими костылями, а Бог продолжал парить в воздухе. Теперь они оба молчали. Вот они приблизились к какой-то двери и прошли сквозь неё внутрь, даже не открывая её. За дверью было сыро, холодно и темно, как в погребе. Колян почувствовал скользкие мокрые ступеньки, которые вели куда-то вверх. Несмотря на царившую вокруг сырость он почувствовал, что чем выше взбирается по ним, тем больше у него появляется сил. А Господь держит его за руку и с каждой преодолённой ступенью рука его становится теплее и приятнее на ощуп. Он понял вдруг, что по пути наверх, он молодеет, застигнув свою старость врасплох, теперь она отходит от него и он чувствует, как новый прилив сил и энергии наполняют его организм. Он не знает, сколько времени они поднимаются, но судя по всему времени прошло не мало. Тут он открыл для себя смысл этой странной лестницы. О Боже, только что он был в аду, в подземелье, только так можно объяснить его восхождение к триумфу своего второго рождения, а всё, что было до этого, кромешный ад, и ад этот творился с ним на земле, куда он направляется сейчас, значит пока он под ней, но небесный отец дал емуещё один шанс, чтобы он исправился, и такое выпадает на долю далеко не каждого. Там вдалеке, наверху, виден свет, просачивающийся сквозь щели следующей двери. Они подходят к ней, Бог отнимает свою руку, открывает дверь и прощается:
— Дальше я не пойду, иди, сын мой, я отпускаю тебя!
Посе этого весь этот коридирисчезает, как только Колян делает один шаг за порог, отделявший бездну от земли обетованной. Он опять находится в своей палате. Вокруг снуют люди в белом одеянии и не замечают его. Он здоровается с ними, но они не слышат его, все заняты своим делом, столпившись возе стены. Колян подходит туда и видит себя, лежащего на больничной койке, люди что-то делают с ним, а он стоит рядом и наблюдает за всем этим, наблюдает за ними и за собой. Никто по прежнему не обращает на него внимания, как-будто его нет совсем. Но он есть. Он машет руками и громко кричит, но всё бесполезно. Тогда он проскальзывает сквозь толпу врачей, облепивших его тело и ложится в него, в самого себя, как в постель, готовясь ко сну. Глаза его всё ещё открыты как и тогда, когда он покинул своё бренное тело, значит ничего здесь не изменилось за время его отсутствия. Он расположился поудобнейв своём теле и вдохнул в него жизнь, сразу же заставив зрачки своих глаз реагировать на свет. Он моргнул. Все приборы, подключенные к нему, сразу же оживились и весело запищали, сигнализируя о том, что к нему, пациенту, вернулась жизнь. Врачи тоже обрадовались и ещё больше облепили его. Им стало хорошо за свою проделанную работу.
Глупцы. Они всё ещё считают, что именно они вернули ему жизнь. Стадо баранов, чему же вы радуетесь…