Всё началось в Новый Год. Дома было много гостей, но только взрослые. А меня в гости к Серёге, моему закодычному дружку, в этот раз не пустили. Дело в том, что в прошлый Новый Год мы решили попробовать вкус шампанского и, в связи с этим, большую часть праздничной ночи пугали по очереди унитаз. В этом году я заранее был предупреждён, что в тринадцать лет рановато получать алкогольное отравление, и поэтому этот Новый Год я буду встречать в кругу семьи. Короче, я заранее занял место за столом поближе к телевизору, и практически смирился с неизбежностью уснуть после чая.
Ближе к одиннадцати часам все принялись окончательно рассаживаться за столом.
— Ну, дружок, дай-ка и нам здесь устроиться!
Мимо меня начали пробираться на оставшиеся места на диване дядя Виталий и его жена, тётя Юля. Надо сказать, что это меня слегка порадовало. Дело в том, что я уже не первый год был тайным воздыхателем моей двоюродной тёти. Меня чарующе манили её пышные формы. Её волшебный голос гипнотизировал меня, практически с первых слов, произносимых сочными, как-будто очерченными карандашом, губами. Но более всего мне нравились её большие карие глаза – я был готов любоваться ими безпрерывно! Но храбрости признаться в своих чувствах у меня не хватало. К тому же тётя Юля была замужем, за этим алкоголиком, дядей Виталием.
Я ни как не мог понять, что могло связывать такую бесподобную женщину и этого клоуна! Вот как раз его мерзкая задница проплывает мимо моего носа, что бы усесться рядом. О счастье, он сел дальше, а рядом будет сидеть ОНА! Когда я увидел прямо перед своим носом попу тёти Юли, моё сердце заколотилось от сладостной истомы. Попа была прекрасна! Она так и хотела вырваться на свободу из плотно облегающей юбки, только разрез сзади не давал материи разойтись по швам. Пролезать между столом и диваном было не удобно, и поэтому в последний момент тётя Юля чуть не отдавила мне пальцы на ногах каблуком, я в последний момент, каким-то чудом, успел выдернуть ногу из-под шпильки.
Тётя бухнулась на диван, и, повернувшись ко мне, защебетала: «Ой, прости, лапуля, я нечаянно! Ты цел?» Она взъерошила мне волосы. Я смущённо отдёрнул голову. «Ишь ты, какой сердитый – тётя обняла меня рукой и с силой притянула меня к себе и чмокнула в щёку – Не злись, бука!» Я был в ярости, обращаются со мной, как с ребёнком! Но ещё больше я был рад неожиданной возможности слегка коснуться её груди и жадно вдохнуть аромат её духов. Состроив вид обиженного дитяти, я уставился в телевизор.
Дальше всё шло, как и представлялось. Все взрослые провожали Старый Год бурно и шумно, весело поглощая шампанское и коньяк, а меня усердно поили соком. К полуночи уже все были «хорошенькие», особенно дядя Виталий и мой папа. Они громко смеялись и подгоняли тосты.
Вдруг тётя Юля положила мне на плечо свою руку и шепнула мне на ухо: «Выпусти-ка меня, пожалуйсто, а то я очень хочу пи-пи!» Она озарно улыбнулась и стала выбираться мимо меня к проходу. Я, опасаясь, чтоб мне снова не отдавили ноги стал отодвигать их, а тётя Юля старалась шагнуть пошире, что бы не наступить на меня. Прямо перед моим носом опять оказалась тётина задница. Юбка натянулась на бёдрах и в разрезе, очень глубоко оголившись, показались ляжки! Я вытаращился на столь шикарное зрелище. Так близко столь вожделенные ножки в колготках телесного цвета я ещё не видел ни разу! Хотелось заглянуть, как можно глубже, и я специально подставил ногу, чтоб тёте было неудобно перешагивать. Ей пришлось шагнуть пошире, и мне показалось, что на момент я увидел ягодицы! Но все кончилось, так же быстро, как и началось, и тётя Юля удачно выбралась из-за стола.
Я смотрел в телевизор, но ни чего в нём не видел. Перед моими глазами был разрез юбки и ляжки тёти Юли. Я изнемогал от желания прикоснуться к ним.
Вот она, наконец-то, вернулась.
-Так, дай мне забраться обратно.
Я откинулся на спинку дивана, пропуская её, а обе руки, специально, положил на свои колени. Замысел был прост: она сейчас будет пробираться, а я смогу, как бы невзначай, прикоснуться к её ногам. Тётя Юля секунду помедлила, как бы оценивая всю щекотливость положения, и я вжался в диван затаив дыхание, но тут начали наливать бокалы для последнего тоста в этом году, и она заспешила к своему месту. Сперва одна нога протёрлась прямо по моим пальцам, судорожно, сжимавшим мои колени, потом и другая её нога притёрлась к ним с другой стороны. В этот момент я приподнял обе свои ноги на цыпочки, как можно выше. Это позволило моим пальцам коснуться чуть выше ног тёти Юли.
Но тут я почувствовал, что тётя теряет равновесие и сейчас плюхнется на диван. Похоть заслонила все мои опасения, и я в долю секунды сунул свою ладонь на то место, куда должна была приземлиться тётина попа. Чудо не заставило себя долго ждать! Тётя Юля грузно плюхнулась прямо на мою растопыренную ладонь! Не осознавая возможных ужасных последствий, я сжал в своей ладони мягкую ягодицу! От нахлынувшей бури эмоций у меня перехватило дыхание! Я ощущал в своей ладони женскую попу, и хозяйка этой попы явно это тоже не могла не заметить!
В этот момент начали бить куранты! Все стали вставать, радостно чокаясь бокалами! Тётя Юля продолжала сидеть в оцепенении и, соответственно, и я, так как не мог, да и не имел сил, сам вынуть руку из-под её попы!
— Юля! Андрей! Вы там уснули, что ли! Хватайте бокалы!
Мы разом вскочили и схватились за бокалы. Какая- то добрая душа налила мне полный фужер шампанского!
— С Новым Годом!!! С Новым Счастьем!!!
Я пил шампанское и косился на тётю Юлю. Она допила шампанское, поставила фужер и, не взглянув в мою сторону ни на секунду, села на место. Кажись, пронесло!
За столом наступал пик праздника. Все шумно поздравляли друг друга и весело смеялись. Опять стали наливать бокалы, и тут я увидел, как в мой бокал наливает шампанское тётя Юля. Я вопросительно посмотрел на неё, но она так и не взглянула мне в глаза. Пили опять за Новый Год.
Через пару тройку минут я почувствовал, что шампанское даёт о себе знать. Дурная голова рукам покоя не даёт, вот и мне больше не сиделось спокойно.
Я положил руку между своей ногой и ногой тёти Юли, и стал потихоньку приближаться к ней. Тётя Юля, видимо, всё это заметила и села ногу на ногу, как бы отодвинувшись от меня подальше. Но это меня лишь раззадорило, я более решительно пододвинул руку, коснувшись ребром ладони ягодицы тёти. Краем глаза я внимательно следил за ней. Она увлечённо слушала, какую-то застольную байку, хотя, скорее всего только делала вид, а сама внимательно следила за мной. Прижимаю ладонь чуть сильнее к её попке, сердце колотится в груди, как бешенное. Ни какой видимой реакции. Набравшись наглости, подсовываю руку глубоко под попу и замираю, внутри весь съёживается от страха. Тут тётя Юля села так, как сидела прежде, придавив мою руку всем весом, и моя ладонь вновь оказалась целиком под столь желанной попкой!
Я снова сжал ягодицу и вновь замер, как заяц в кустах!
Неожиданно тётя Юля встала – «А давайте, выпьем за детишек!» Все радостно подхватили это предложение. Тётя Юля опять плюхнула в мой бокал шампанского, в этот раз ехидно взглянув на меня. К моему огромному удивлению, в этом взгляде я уловил какую-то игривость, а не злость и укор, как я ожидал. Так как я был единственным представителем детишек, все поздравляли меня. Дед, растрогавшись, перевесился через стол и, притянув меня к себе, поцеловал меня, обдав порцией перегара и слюней. Все расхохатались. Я брякнулся на диван весь в ярости, обиженно скрестив руки на груди: «Тоже мне, дитятку нашли!» Во мне вели беспощадную войну похоть, страстно желающая женского тела, и детская обида на сюсюканье взрослых.
Но весь мой гнев, как ветром сдуло, когда тётя Юля тоже села, допив шампанское. Она села так близко ко мне, что даже слегка придавила меня к спинке дивана. Молодая кровь, разгорячённая шампанским, вновь забурлила во всех жилах и устремиласьк члену! Я чувствовал её тело, запах духов и даже дыхание! Кроме того я ещё и услышал где то рядом храп! Оказалось, дядя Виталий уже закончил свой праздник, и беззаботно спал, откинувшись на спинку дивана. Это не могло меня не обрадовать! Кто-то погасил общий свет, и зажгли свечи! Вот это пруха!
Как гром среди ясного неба: «Андрюша, не хочешь пойти спать?» «Нет, я телик буду смотреть!» — как только можно более убедительно отзываюсь на призывы родителей. И они, к счастью, отступают.