Меня возбуждало его внимание. Возбуждало открытое окно – я представляла, какой вид открывается всем жильцам дома напротив. Я фантазировала, как многочисленные жители прильнули к своим окнам, разглядывая меня, обнажённую, ярко освещённую светом, принимающую на стремянке самые необычные позы…
Моя неугомонная писечка постепенно увлажнялась, и ничего не могла с этим поделать.
Я настолько увлеклась своими фантазиями, что в очередной раз неосторожно окунула валик слишком глубоко в ведро и не успела донести его до потолка, как краска буквально ручейком потекла мне на живот, бедро и стала стекать к моей бритой киске.
От неожиданности я вскрикнула и машинально рукой хотела смахнуть с себя краску, но только размазала краску по лобку и половым губкам… Краска продолжала стекать с валика, капая на мои ноги, на стремянку… Я совершенно растерялась.
— Если ты поласкаешь себя, — сглотнув комок волнения, сказал Антон, абсолютно диким взглядом глядя мне между ног, — я сотру с телефона твои фотки прямо сейчас…
Я и сама не прочь была поласкаться, а тут, такое выгодное предложение.
Я посмотрела на свою писечку – выглядела она совершенно необычно в белом цвете. Мне самой жутко захотелось потрогать её.
— Давай, стирай! – согласилась я, — но только, чтобы я видела.
Антон встал с кресла и подошёл ко мне, не отрывая взгляда с моей писечки. Я сидела на верхней ступеньке стремянки, ножки были согнуты в коленях и слегка разведены в стороны — ему открывался замечательный вид на мои прелести.
Он при мне удалил с телефона компрометирующие записи, и я почувствовала облегчение – ну, что же, можно и поласкаться.
Я уселась поудобнее, спустившись на одну ступеньку вниз и опираясь одной ногой на пол, а другую ножку, согнутую в колене поставила на стремянку. Я сидела напротив большого окна, а Антон расположился в кресле около окна. Ощущение, что на меня смотрят из дома напротив, не покидало меня, и от этого я возбуждалась ещё сильней.
Дотронувшись до киски, я ощутила нахлынувшее сладкое чувство, ещё далёкого, но уже приближающегося оргазма. Вот только половые губки, испачканные в краске, не позволяли пальчикам легко скользить по щёлочке, как мне того хотелось . И тут мне пришла в голову идея, раз уж писька моя уже в краске, то хуже ей уже не будет – всё равно отмывать.
Макнув руку в банку с краской, я опустила её на писечку. Краска была прохладная и скользкая. Я стала нежно поглаживать свои складочки, которые с каждым движением моих пальчиков окрашивались в белый цвет всё более толстым слоем.
Понимание того, что я ласкаю себя грязными в краске руками, добавляло дров в топку моего растущего возбуждения. Мне захотелось ещё окунуть пальчики в банку с краской, что я незамедлительно и сделала.
Пальчики легко заскользили по писечке. Краска стала стекать к моей ещё одной дырочке – я почувствовала, как прохладный ручеёк приближается к анусу. Антон подскочил с кресла и схватив с пола кисточку, окунул её в краску. Подойдя ко мне, он приблизил кисточку к моей левой грудке и нежно провёл ей по сисе. Посмотрев на неё, я увидела полоску краски, пересекающую наискосок мою грудь и закрашенный её, торчащий сосок. Мне было приятно, то, как он это сделал, и я не стала его останавливать.
Он макнул кисточку в краску и провёл ей по бедру – кисточка оставила за собой белый след.
Я продолжала ласкать себя пальчиками…
Антон кисточкой…
Я настолько была поглощена своими ощущениями, что уже не контролировала, происходящее вокруг… Не контролировала себя…
Пальчики сами погрузились в «дырочку»… Я не понимала, что крашу себя изнутри…