Introduction et rondo capriccioso.
(Деревенские хроники времен юной Александры.)
От автора.
Серый пепел воспоминаний. Он убегает меж худых пальцев женщины в черной косынке. Желтый воск стекает на пальцы, как давно высохшая слеза. Но воск не жжет, как могут обжигать слезы. Он сродни слезам только в одном, он омывает и успокаивает безутешную душу. Но ей кажется, что нетленная душа уже превратилась в пепел, и ветер забавляется закручивая в смерчи и смерчики то, что было Деревьями, Поцелуями, Цветами, Любовью…
Я хотел бы начать именно так. Но это не детектив, где все начинается с трупа в зеленом чемодане… Мои герои загадали мне столько загадок, что я не в силах их разрешить, поэтому это не повесть о любви. Может это повесть о грехе и страсти. Не знаю, это… Решайте сами. Все начиналось совсем не с черных красок. Может быть с черных штанов?
Глава 1.
Дома папка ходил в удивительных штанах. Черные, гладкие, невероятной ширины, стянутые шнурком на поясе, из тонкого струящегося материала они делали его загадочным и недоступным. Причем выше пояса к штанам не полагалось ничего. Иногда странная повязка вокруг головы, это когда папка бывал очень не в духе. Или занимался гимнастикой. На чердаке у него было что то вроде спортзальчика. Там он проводил часа по два каждый день. И уж чего делал сказать трудно. Иногда молча, иногда жутко и хрипло покрикивая в такт движениям. Мне туда дорога была заказана. Да и мама туда никогда не заглядывала.
А теперь она сама поднялась к нему, и это, из ряда вон выходящее событие, отозвалось холодком в моей неспокойной душе. Даже сердце екнуло. И я как последняя шпионка и негодяйка поползла вверх по ступенькам.
-Мне кажется ты и правда чокнутый!
-Так я не прав!
-В целом конечно…
-Уже кое что, а в частности?
-Я не знаю Мишенька. Может не теперь.
-Ага, само рассосется чет через сорок. Женька, Женечка, это была твоя идея…
-Я- дура. Дура с большой буквы. Это же твоя дочь!
Ага речь оказывается обо мне. Папка прав — одно преступление всегда тянет за собой массу других. Сначала я подсматривала, потом врала без зазрения совести, а теперь подслушиваю всех и вся, содрогаясь от предчувствия неминуемой расплаты.
-Солнышко, с каких пор ты стала такой добропорядочной, киска?
-После того, что ляпнула тебе, не подумав о последствиях. Мы оба сумасшедшие. Тебе простительно, ты всякого ТАМ нахватался, а я дура!
-Кисонька, во первых я нигде не бываю — мы договорились раз и навсегда. Во вторых- я первый раз встречаю такую сладкую дурочку…
-М — м — м…
Все ясно, целуются. Или мирятся таким странным и долгим способом. Они же никогда не ругались. До сего времени по крайней мере. Я, наверное, тоже дурочка. Стою и слушаю, как мои предки сосутся, аж до стона и, наверное, лапают друг дружку. Так целоваться по стойке смирно нельзя. Ой, что это я.
-Я хочу тебя…
-Солнышко, не уклоняйся от темы.
-Он тоже хочет, ты разве не чувствуешь…
-Хочет, перехочет. Жужелка не балуйся, иначе…