— Пока ничего! Только ласкаю — прошептал я ей на ушко.
— Про-дол-жай — почти по слогам произнесла она, отдаваясь ласкам.
Мои губы пробежались по шейке и двинулись к не очень большим, но упругим как мячики грудям с торчащими вверх и в стороны соскам. Поцелуй, с захватом соска губами
— Да Ещё Вторую
— Конечно, — я перекинулся на второй сосок, а потом опять приник к первому.
— Меня так никто не ласкал — с придыханием признательно выдохнула Алина.
— А животик тебе целовали? — приник я к ложбинке пупка, запуская туда кончик языка.
— Не-е-ет — она дёрнулась.
— А здесь? — я, вывернувшись, подхватил её под коленки, поднял ноги вверх и развёл в стороны. Не дожидаясь ответа, провел горячим языком между влажных от воды и соков пухлых губ.
— Не-ет — переросшее, — в да-а-аа! Ещё!
Опустив ножки вниз я, уже без понуканий обрабатывал языком и губами «возбужденную» вульву. Она крутилась в моих руках: то, пытаясь увернуться от избытка чувств; то, наоборот, выпячивая промежность, стараясь усилить контакт между моим лицом и своей киской. Она уже не говорила, а только стонала, иногда переходя в торжествующий крик. А когда мой твердый язычок проник в её пещерку, она замерла. Мышцы живота ритмично задергались и, закричав, она стала кончать, забившись как в судороге на кровати. Руки, раскинутые в стороны, комкали одеяло, голову мотало с бока набок, маленькие ступни сучили по простыне, как будто пытаясь содрать её с постели.
И словно апофеозом произошедшего в забытый дальней комнате включенный телевизор начал «бить курантами»!
* * *