— А я – плачу! И тебе подарок сегодня сделать хочу. Ну не откажи «престарелому» «дагену», а? Уважь друга, сделай доброе дело! – Азар канючил почище ребенка в магазине игрушек.
— Бл*ть, «Казан», как ты меня со своими путанами зае*ал! Я понимаю, что проститутки – это твой фетиш! Знаю, что ты к ним ездить будешь пока х*й стоять будет. Но мне это не интересно, сколько раз эту тему поднимать можно?
— Ну, от тебя убудет, что ли, если со мной разок к шлюхам прокатишься? Не хочешь трахаться, поехали просто в рот сучкам дадим. В машине дадим! Я тебя не в бордель даже тяну, на улице «снимем». Не отказывай, брат, ты же знаешь, как я тебя уважаю.
— Вот ты тип неугомонный… Поехали лучше в клуб, и девчонок коктейлями на эти деньги попоим. Проку больше будет. Странный ты человек. В записной книжке миллион бесплатных вариантов, а тебе все денег на ветер выкинуть неймётся.
— Сто раз я тебе объяснял, что не могу без этого. Я не за сам секс плачу, а за атмосферу. Аура запрета и неизвестности меня просто с ума сводит. Я сам себе правило установил, если приехал в бордель, то в другой уже не еду. Выбираю из тех шлюх, которые есть. Вот и получается: знаешь, что трахаться едешь, но с кем именно — не знаешь. Гадаешь, как она выглядит. Как сосет, как трахается, как стонет. Страстная или вялая. Бритая или мохнатая. Ты меня не поймешь, пока сам не попробуешь.
— Ох, и дурак ты, «Казан». Тебя кастрировать проще, чем дурь эту из головы вытрясти, — смеюсь, закуривая сигарету.
— «Типун тебе на язык», брат, — весело гогочет Азар, следуя моему примеру с куревом, — давай, Саня, разок мне компанию составишь, и я тебя никогда больше об этом просить не буду. Понравится – вместе ездить будем. Нет – значит, и разговор такой заводить не буду. Ну, так что? Договорились? Курим и едим?
— Чёрт с тобой, ценитель страстей, едем. Но только не надо за меня платить, я ж не пацан малолетний, сам заплачу.
— Обижаешь, брат. Ты сегодня именинник, а я – гость. Без подарка пришел? Пришел. Вот и хочу тебе подарок сделать, имею право.
— Ну, я уже и не именинник. Почти два часа, как двадцать седьмое августа на дворе.
— Ничего страшного. Как вы, «русские», говорите: «Лучше поздно, чем никогда».
— Я такой же «русский», как и ты, чудик.
— Ай, какая разница, на русского же похож – значит русский! – Азар отмахнулся от моего возражения, как от назойливой мухи.
— Ааа, да?? Ну, тогда я тебя «чеченом» называть буду, или «азером». Выбирай.
— Э нет, брат, это совсем другое дело. «Чечены» – это «чечены». «Азеры» — это «азеры». А «дагены» — это «дагены». Я — «даген», и на других не похож.
— Вот видишь – не нравится тебе, когда ваши кавказские нации в кучу мешают. Вот и славян в кучу мешать не надо. «Русские» – это «русские», «беларусы» — это «беларусы», а «украинцы» — это «украинцы». Все люди равны по правам, но национальную принадлежность нужно чтить. Не кичиться ею, а именно чтить.
— Согласен, брат, полностью согласен. Я не прав. Извини. И зла не держи.
— Да какое на хрен зло, Азар, о чём ты говоришь? Докуривай, давай, и вези, куда ты там меня везти собрался.
«Казан» просиял, как новая монета. Лихо закинул окурок в урну метров с трёх и поторопился к белой «шестёрке», с подсвеченными «шашечками» на крыше. Торг был не долгим, и через пару минут мы уже выруливали на пустынный проспект Карла Маркса, центральную улицу Днепропетровска.
— Куда ехать покажешь? — спросил наш «рулевой», мужчина средних лет, у расположившегося рядом с ним Азара.
— А чего показывать? К ЦУМу рули, там разберемся.
По ночному проспекту до Центрального Универмага домчались в считанные минуты. «Казан» опытным взглядом всматривался в знакомые ему закоулки, в которых должны были таиться «ночные бабочки», или их представители. Я никогда прежде и не думал даже, что они («бабочки») прямо в центре города «снимаются». Вот и сейчас в это не верилось. Площадь Ленина была практически безлюдна, и в то, что здесь можно «ангажировать» даму – верилось с трудом. Но Азар был специалистом в данной отрасли «народного хозяйства», и если говорил, что они здесь есть, значит, они были.
Азар велел водителю тормознуть на парковке и выбрался наружу. Озадаченно оглядываясь по сторонам, двинулся к памятнику Ленину, у которого «тусила» пара девчонок. Подошел к ним, заговорил. Но уже через минуту ретировался, возвращаясь в машину.
— Прикинь, ошибся, бл*ть. Обычные девки, такси ждут. Наверное, «менты» улицы сегодня «шерстили». Поразгоняли всех. А ну, друг (водителю), езжай на Пастера. Там у вокзала шлюхи всегда есть, «менты» их не трогают. Они «служивым» и «башляют» и «субботники» «отрабатывают».
Еще пять минут, и мы подкатили к улице Пастера. Действительно, здесь у самой дороги три барышни в вызывающих нарядах с ноги на ногу переминались. Завидев потенциальную «клиентуру», побросали в сторону окурки, и выстроились в шеренгу.
— Пойдем, поближе поглядим, — предложил мой дагестанский друг, и хлопнул дверцей, — доброй ночи, красавицы, кто у вас за «старшую»?
— А у нас нет «старшей», каждая сама по себе, — кокетливо проворковала блондинка лет тридцати, капитально жизнью (и клиентом предыдущим) помятая. В коротеньком платье и туфлях на каблуке.
Азар критично оценил «улов», смерив каждую взглядом, и спросил:
— Минет в машине по чём?
— Одному или двоим? – отозвалась брюнетка, менее потасканная, где-то даже соблазнительная.
— Если двух брать будем. Одну — мне, вторую – другу.
— Тогда по двести гривен с человека (около 40$ по курсу валюты того времени), — ответила все та же брюнетка. Она и была у них за «старшую», это и дураку было ясно.
«Казан» искренне рассмеялся и начал торг:
— Вот это ты дала, подруга! Ты чё, мисс Мира, чтобы за тебя 200 рубасов вываливать? Я вот там, за углом, (взмах руки в неизвестном направлении) за 200 сразу трех таких же самых «снять» могу. А ты мне про две сотни «с носа» рассказываешь. Давай, цену опускай, не жадничай.
— Вот пойди за угол, и сними, если такой грамотный, — раздраженно огрызнулась брюнетка, — не хочешь – не бери. Я никого не заставляю, езжай ищи дешевле, если знаешь, где искать. Я тебе сказала — двести с человека и точка.
— Слышь, курица, ты мне не указывай, что делать и куда ехать, — вспыхнул «Казан», — не нервничай и дыши ровнее. Я тебе не лохмандей забугорный, расценки на ваши «услуги» знаю. Ты дорого просишь, и не надо мне втирать, что сейчас везде цены такие.
— Ну, может тебе где-то по знакомству скидку делают, я ж не знаю. У нас пока что нет возможности цену опустить. Решайте сами, — примирительно сказала «старшая», перепугавшись звериного взгляда моего друга.
— А ну, Сань, пошли, помозгуем, — Азар потянул меня обратно в машину.
— Дорого сучка просит, — проговорил он со злобой уже в салоне, закуривая, — точно менты «шороху» сегодня навели. Знает, что на ЦУМе никого нет, и цену ломит. Вот завтра же, на этом же месте, максимум «сотню» будет просить. Ну да ладно, хрен с ней. Сейчас перекурим, время чуток потянем, пусть думают, что мы раздумываем, решаемся. Нужно, чтобы понимали, сучки, что каждый день такой шары не будет. А как докурим — выбирать пойдем. Тебе, брат, какая нравится? Выбирай первый.
— Да ну их к е*еням, «Казан», 400 рублей на ветер швырять. «Не мути воду», поехали в общагу. Там найдем кого «дёрнуть». Сама судьба за нас сегодня распоряжается.
Насчет судьбы я был прав. Она действительно распорядилась за нас, но распорядилась по-своему. В моё окошко со стороны водителя кто-то легонько постучал. Я опустил стекло и в салон заглянул мужик лет сорока с хвостиком. Хорошо одетый, но с творческим беспорядком на голове и лице. Лохматый, в общем, и с густой щетиной на роже.
— Мужики, девочек реально ищите или просто так интересуетесь?
— Ты кто такой? – первым делом спросил прямолинейный Азар, вместо ответа.
Мужик выпрямился в полный рост и огляделся. Затем вновь заглянул в салон и ответил:
— Гриша я. Так ищите или нет? Если нет, то извиняйте, обознался.
— Ищем-ищем, что предложить можешь? По чём? — остановил Гришу «Казан».
— Пошли со мной, сам посмотришь. Если понравится – по цене сойдемся.
Мы выбрались наружу и последовали за новым знакомым, к тонированному «FordScorpio», припаркованному через дорогу у тротуара. Гриша открыл заднюю дверцу автомобиля, озарив тусклым светом единственную пассажирку. Азар, а следом за ним и я, заглянули внутрь. Нас встретила пара приветливых глазок, прелестнейшего существа лет двадцати. Признать «ночную бабочку» в миленькой, хрупкой блондинке с ангельским личиком, я никогда и, ни за что, не взялся бы. Девушка добродушно улыбнулась и помахала нам ухоженными пальчиками:
— Приветик!
— Вот это куколка! — прицокнув языком, одобрил незнакомку мой дагестанский друг, — но ты за двух говорил («Казан» обернулся к Грише). Где вторую прячешь? Показывай. Если вторая такая же ох*енная – называй цену.