— В таком случае не сочтите за дерзость, но, во-первых, отныне я буду вас называть Людой, так как в кротком варианте ваше имя звучит более ласково и нежно. А во-вторых, с завтрашнего дня, я хочу видеть на вас хоть немного косметики… Затушьте реснички, попудрите носик, накрасьте губы… Ведь, как я уже говорил, вы очень красивы, однако, эту красоту мне будет гораздо приятнее созерцать, если вы начнете ещё хорошо и за собою ухаживать. Вы меня поняли?
— Да, поняла…
— Чудесно.
Он высвободил её руку и сразу поднялся из-за стола. Она же, уже опасливо косясь на него, засунула тарелку с недоеденным в холодильник, а после, поставила под кран умывальника испитую кофейную чашечку.
— И ещё, — снова обратился к ней Илья, быстро вовлекаясь в сию внезапную роль «коттеджного босса». — Эта униформа, конечно, вам очень идет, но я бы хотел видеть вас и в каких-либо иных одеждах. Особенно, например, в платьях светлых тонов…
— Я поняла… — покорно склоняя крупную белокурую голову, глухо ответила горничная. — Я всё поняла, Илья…
— Хорошо, Люда! — довольно произнес он. — Тогда я наверно отлучусь в свою комнату и немного отдохну. После столь сытных пельменей, не грех на часок-другой и вздремнуть!
Слегка растопырив руками подол рабочей юбки, зрелая женщина ещё раз учтиво поклонилась ему, и, он, весело насвистывая какую-то абстрактную мелодию, покинул уютную кухню.
«Э-э-эх! Теперь я, кажется, начинаю понимать тетку! — обратно направляясь к себе, в полном удовлетворении размышлял он. — Ибо, обладая известностью и богатством, обладаешь и властью над людьми! Вот эта Старшеклассница видит меня только впервые, а уже как угождает, как пресмыкается передо мной, словно я отпрыск плешивого
монакского князя! Женщина ведь в самом смаке лет, а будто зачиханная девица! Э-эх! Деньги, власть! Тлён временного превосходства!
Интересно, если бы я повелел ей показать свои сиськи, а в придачу ещё и пизду — не ужели она и это бы выполнила с рабским смирением?!»
Действительно, уже представляя себя некой монаршей особой, Илья от души смеялся собственным мыслям. Однако, вновь оказавшись в своей спальной комнате, он, на сей раз, спокойно плюхнулся в кровать, и, буквально через пару минут был абсолютно гол как сокол.
— Ну что, мой верный дружок?! — продолжая скалить зубы в улыбке, проговорил он, весело поглядывая на свой половой член, ниспадающий чуть ли не до самых коленок. — Похоже, и здесь тебя ожидает работа! Да ещё какая работа! С самой «старшеклассницей» Людочкой! Э-эх, ма!
С очередным взрывом смеха, да приятным ощущением сытости в собственном чреве, он, поглаживая рукою, венозный ствол дорогого достоинства, завалился на кровать и… не заметно для себя, канул в невесомую негу сна.
(Пять часов спустя…)
Лохматые космы ветвей деревьев о чем-то тихо перешептывались между собою, едва не касаясь стеклянной поверхности большого коттеджного окна. Уже хорошо окрашенные в пурпурные краски вечера, они, лениво играя с невидимыми ветерками, беззаботно метали в млеющий воздух контрастные бисера светотени. Где-то высоко-высоко неслись звенящие журчания птичьего пения.
Слыша робко шелестящее шушуканье листвы, Илья медленно раскрыл глаза и, в первую минуту даже не понял где находится — лишь увидев над собою белый потолок, а вокруг себя просторные янтарные стены, он осознал, что прибывает в отведенной ему спальной комнате тётушкиного особняка.
«Кажись, я соснул… — подумал он, чувствуя нагим телом приятно налипшую прохладу. — Неужели уже вечер?»
С небольшим удивлением взирая на пурпур деревьев, он сам видел, что очередной летний день медленно погружался в бархатную дымку вечерних сумерек.
«Да, проспал до вечера… — констатировал Илья и, вспомнив зрелую горничную, не без усмешки подумал. — Интересно, что же сейчас делает наша Людочка…»
Поднявшись с кровати, он напялил на своё худое жилистое тело белую майку, а снизу (предусмотрительно не надевая никаких трусов!) натянул на ноги темно-синюю плоть широкого спортивного трико. Однако, одевшись, он так и не знал, чем себя занять в сем огромном доме — слушать музыку или смотреть ТВ ему совершенно не хотелось, а что-либо читать и подавно. Сейчас, в его медленно пробуждающиеся ото сна мысли непроизвольно вливалась только она — безропотная горничная Людка. Он вновь и вновь чётко видел перед собою её «тихо» смеющиеся зеленые глаза, осматривал строгую униформу «советской старшеклассницы», ловил на ходу золотой блеск пышных волос, и слышал мягко тающую в воздухе глухую «вату» её голоса. Он быстро прокрутил в голове и её откровение о лишенной романтике жизни, смиренное «Я поняла» на всего лишь пару его первых указаний, учтивые поклоны пред ним с оттягиванием юбочки. Так же он вспомнил момент, когда она выдавливала из толстеньких пальчиков майонезную пасту, которую он силой своей фантазии превратил в жирную сперму.
«Похоже, Илья, ты запал на эту блондинку, — лишь усмехнулся он всем этим мыслям. — Хотя признайся себе, что тебе просто-напросто нравится зрелые женщины!»
Пестуя в голове образ горничной, он вдруг действительно почувствовал в себе теперь сексуальный голод, легким ветерком желания сразу пробежавшимся по всей его молодой плоти!
«А не закадрить ли мне её? — с очередною усмешкой подумал Илья. — Такую вкуснятину грех не трахнуть… Но, думаю, сначала стоит попытаться завоевать её симпатию хотя бы в помощи по дому. И, если не получится это, то тогда заставлю отрабатывать мою «симпатию» в приказном порядке!»
С этими мыслями он вышел из личной спальной комнаты и направился в кухню. Однако, на сей раз, он там не застал блондинки — под веянье уже не ослепительных, а устало-бордовых лучей заходящего солнца, лишь тот же кофейник, да все те же кастрюли одиноко урчали меж собою на газовой плитке. Тогда, не долго думая, он пошел в гостиный зал, и уже там действительно обнаружил заветную горничную!