Мы вышли из дома № 3 в Лористон-Гарденс около часу дня. Шерлок Холмс не стал надевать шорты и трусы, а стоял посреди улицы с эрекцией и набирал кому-то сообщение на телефоне. Затем он подозвал аэротакси и ввел в бортовой компьютер адрес, который дал нам Лестрейд.
— Самое ценное — это показания очевидцев, — сказал мне Холмс, сжимая мои волосы в кулак. — Откровенно говоря, у меня сложилось довольно ясное представление о деле, но тем не менее надо узнать все, что только можно.
Он дернул меня к себе в район паха, другой рукой задрав топик и обнажив сисечки. Я совсем не возражала бы опять сделать минет самостоятельно, но Холмс на этот раз решил не давать мне управлять процессом. У меня мелькнула мысль, что это может стать третьим подряд минетом, который я не доведу до логического завершения. Судорожно сглотнув от таких размышлений, я отдалась во власть сильных и четких движений моего приятеля. Он ритмично надевал меня на член, одновременно сделав другую ладонь горстью и принимая в нее мою грудь.
— Жнаефе, Фолмф, фы меня фрофто порафаефе, — сказала я, когда мой компаньон немного ослабил хватку. — Вы офень уференно офифави фодровнофти фрефтуфления, но фкавыте, неувфевфи вы в дуфе нифуфь не фомневаефефь, фто ффе быво именно фаф?
— Тут трудно ошибиться, — ответил Холмс, наминая мою грудь. — Первое, что я увидел, подъехав к дому, были опаленные участки почвы, обычно, такие остаются от старых моделей гравикааа-аа! — ров. Заметьте, что до прошлой ночи дождя не было целую неделю. Значит, гравикар, очевидно, приземлялся там нынешней ночью. Потом я увидел рядом с опаленными следами вмятину с частицами металла — она осталась от оторванного бампера машины, это очевидно-оооох! Кар прибыл после того, как начался дождь, а утром, по словам Грегсон, никто не прилета-ааааа! Зубы, Дженни! — Холмс резко дернул меня вверх.
— Стало быть, этот кар прибыл ночью, и, конечно же, он-то и доставил туда тех двоих, — продолжил он, несмело возвращая меня на позицию, очевидно, опасаясь, что я снова его укушу.
— Ффе эфо вфолне фравдофодовно, — сказала я, ритмично двигаясь на члене Холмса, как ни в чем не бывало.
Я полностью повиновалась движениям его руки, которая все еще сжимала мои волосы, зубки я послушно убрала, мне просто иногда хотелось пошалить, чтобы раззадорить партнера.
— Но фаф вфы угафали рофт нафийнифы? — я принимала пенис уже так глубоко, что могла почувствовать губками кожу вокруг основания члена.
— Да очень про-ооо-сто: рост человека в девяти случаях из десяти можно определить по ширине его шага. Это очень несложно, но я не хочу утомлять вас вычислениями. Я измерил шаги на-аааах! — сильницы как на глинистой дорожке, так и на пыльном полу в комнате. А потом мне представился случай проверить свои вычисления. Когда человек пишет на стене, он инстинктивно пишет на уровне своих глаз. От пола до надписи на стене пять футов. Одним словом, задачка для дете-ээээ-й!
— А как вы уфнали, ффо она не вубиф анавный фекф и фто у нее мавеньфий нофиф?
— Маленький носик? Простите, я не всегда понимаю, когда вы с набитым ртом, Дженни! — Холмс прекратил дергать меня за волосы и я смогла оторваться от пениса, чтобы повторить вопрос уже членораздельно.
— Как вы узнали, что она не любит анальный секс и что у нее маленький носик?
— По походке, Ватсон, это же очевидно. Любительницы анала чуть четче печатают шаг.
— Это вы сами придумали? — спросила я, на время заменив свой ротик ладошкой на члене Холмса.
— Ни в коем случае. Это многолетняя практика, не забывайте о моем хобби — анальные девственницы после первого опыта практически сразу же меняют походку.
— Ну ладно, допустим, а как быть с носиком и маникюром? — задала я еще один вопрос, после чего наклонилась и лизнула пенис Холмса.
— Надпись на стене сделана указательным пальцем, обмакнутым в сперму. Я рассмотрел через лупу, что, выводя буквы, насильница слегка царапала штукатурку, чего не случилось бы, если бы ноготочки у нее были короткими. А на полу я нашел элемент краски, там кусочек шляпы Чипа.
— Но вы еще сказали про Гаечку и Дейла!
— Ну я, подумал, что вряд ли у нее на всех ноготках один и тот же рисунок. Если уж наводить красоту, то и всех основных героев изображать, разве нет!
Он покосился на мои пальчики. Маникюра у меня не было, просто аккуратные ноготочки.
— То есть это всего лишь ваше допущение? Понятно… — немного разочарованно протянула я.
— Никакое не допущение. Я смотрел каталоги косметических фирм — это довольно популярный маникюр, там именно тот набор героев, о котором я сказал.
— Хорошо, но как же носик?! — не выдержала я, довольная, что Холмс прекратил тянуть меня за волосы и я могу делать ему минет в своем темпе. Правда в данный момент я не брала в ротик, а лишь целовала головку — мне хотелось вести диалог нормальным образом, без бульканий и мычаний.
— А вот это уже более смелая догадка, хотя я не сомневаюсь, что и тут я прав. Но об этом вы пока что не расспрашивайте.
Я провела ладошкой по его яйцам. Убедившись, что они покрылись мурашками от моих ласк, я вновь обняла член Холмса губками. Он довольно застонал, снова поднял свою руку, но на этот раз не стал дергать меня за локоны, а лишь бережно погладил их. Улыбнувшись краешком губ, я продолжила насаживаться, уже предчувствуя вкус спермы Холмса. Но я решила дать ей накопиться в большем количестве, поэтому снова снялась с члена и подняла взгляд на своего компаньона.
— У меня просто голова кругом идет, — сказала я, сжимая пальчиками член у основания головки, чтобы отсрочить финиш, — чем больше думаешь об этом преступлении, тем загадочнее оно становится. Как могли попасть эти двое — если их было двое — в пустой дом? Каким образом один мог заставить другого не сопротивляться в момент доведения до кататонического состояния? Почему сперма повсюду в комнате, но на самой жертве нет ни капли? Что за цель преследовала насильница, если она даже не ограбила свою жертву? Откуда там обручальное кольцо? А главное, зачем насильница, прежде чем скрыться, написала немецкое слово «Rache»? Должна сознаться, решительно не понимаю, как связать между собой эти факты.
Когда я закончила эту тираду, то со спокойной совестью смогла снова нырнуть на член. Я насадилась поглубже, так, чтобы дышать стало сложно. Холмс потрепал меня за ушком, когда я отчаянно замычала, препятствуя инстинкту самосохранения выпустить член, чтобы вдохнуть воздух полной грудью.
Когда я наконец выпустила член, мой спутник одобрительно улыбнулся. Мои усилия возымели эффект — финиш был отсрочен, хотя пенис дрожал и пульсировал в руках, заставляя меня возбуждаться все сильнее.
— Вы кратко и очень толково подытожили все трудности этого дела, — сказал Холмс. — Тут еще многое неясно, хотя с помощью главных фактов я уже нашел разгадку. А что до открытия бедняги Лестрейда, то это просто уловка насильницы, чтобы направить полицию по ложному следу, внушив ей, будто тут замешаны ностальгисты и какие-то тайные общества. Написано это не настоящим ценителем древних языков. Букву «А», если вы заметили, он пытался вывести готическим шрифтом, а настоящий германист всегда пишет печатными буквами на латинский манер, поэтому мы можем утверждать, что писал не специалист по языкам, а неумелый и перестаравшийся имитатор. Конечно же, это хитрость с целью запутать следствие. Пока я вам больше ничего не скажу, доктор. Знаете, стоит фокуснику объяснить хоть один свой фокус, и в глазах зрителей сразу же меркнет ореол его славы; и если я открою вам метод своей работы, вы, пожалуй, придете к убеждению, что я самая рядовая посредственность!
— Воф увз нифофда! — возразила я, опять заглотив член Холмса почти до самых яиц. — Фы фделави февифое дево: влафофаря фам рафкрытие фрефтуфлений нафодитфя на грани тофной науфи.
Мои слова и серьезная убежденность тона, очевидно, доставили моему спутнику немалое удовольствие — он даже порозовел, хотя, возможно,…