— А что ты делаешь со мной?
Он онемел и еле выговорил:
— Я раздеваю тебя и беру.
— Как?
Хорошо, что он не был в оцепенении. Ей бы не понравилась его нерешительность.
— Я беру тебя везде.
— А где сначала?
— Сначала в рот.
— Уже голую?
— Да.
— У тебя часто берут в рот?
— Вообще никогда.
— А я, значит, беру?
— Да.
Наконец, она сделала, что хотела. Ноги его давно были раздвинуты, и легко было протиснуть ладошку между ними. Она трогала его и смотрела ему в глаза. Прильнула к нему.
— Хорошая моя. Наташка. Голенькая моя. Любимая моя.
— Иди ко мне. Иди ко мне, мой хороший, — она чувствовала прилив нежности, поцеловала его и почувствовала, как его уверенные пальцы уже теребят ее клитор. Он положил ее на диван, одной рукой ласкал ее между ног, а другой рукой пытался снять трусы.
— Иди я помогу тебе. Она спустила с него брюки, сняла свитер, и только когда он остался в трусиках, начала гладить его пенис, чувствовала, какой он твердый, широкий и не очень длинный. Запустила руку в трусики и взяла его в ладонь.
Запах чистого белья и дезодоранта удовлетворил ее.
— Так куда ты берешь меня сначала?
— В рот.
— Ты что- нибудь говоришь мне?
— Да.
— Что?
Он молчал.