Я показала обложку журнала. Дядя подвинулся ближе, разглядывая. Теперь он сидел вполоборота, в семейных трусах и майке, на моей постели. «Как до этого дошло?» — подумала я. «И как мне из этого выкрутиться?» Интимное присутствие взрослого мужчины в моей спальне, когда я сама была в одной комбинации и стрингах – невольно меня возбуждало. И возбуждало довольно сильно. Но это ровным счётом ничего не значило. Я не собиралась вступать с Никифором ни в какого рода отношения. Ни о каком интиме и речи быть не могло. Я определила для себя границу дозволенного, и за эту границу переступать не собиралась.
— Там есть тесты? – спросил Никифор.
— Да, есть, — сказала я, и нашла один.
Вопросы оказались довольно весёлыми. Я задавала – Никифор отвечал, иногда довольно даже смешно. Атмосфера разрядилась. По крайней мере, мне так показалось. Но это оказалось всего лишь паузой.
Никифор слегка откинулся на локоть, и теперь стал ещё ближе к моей попе, и к краю моей ночной сорочки. А через некоторое время, я почувствовала, как мужчина взялся за краешек моей комбинации и тихонько потянул её вверх, задирая комбинацию до тех пор, пока не оголил мои ягодицы. Почему я не возмутилась в тот момент – не знаю. Это несанкционированное обнажение воззвало во мне сильные чувства. Я была очарована этим ощущением внезапного возбуждения, когда душа, внутри меня, словно срывается в головокружительную пропасть, падает… и начинается счастливое парение, и сердце замирает, готовясь к новому падению, и кровь полноводно бурлит по венам, приливая в органы. Возбуждаюсь.
Я почувствовала тяжесть от мужской ладони на своей ягодице. Пальцы сжали одну мою дольку, переключились на вторую, ребро ладони стало скользить по расщелине между ягодицами — а потом я почувствовала поцелуй на моей попе – я резко отстранилась от мужчины, села возле подушек, возмущённо глядя на Никифора.
— Вам не кажется, что это слишком?
— Прости, Наташенька, не сдержался. Просто у меня пять лет не было женщин.
(Пять лет!? То есть, выйдя из тюрьмы, он ещё ни с кем!? О, Боже, вот это в ситуацию я попала! Но я решила сохранять спокойствие, и найти выход!)
— Но вы же понимаете, что я замужем?
— Да, да, Наташенька, прости. Я сейчас уйду. Прости меня. Я не должен был этого делать.
Он приподнялся, и я думала, что он сейчас уйдёт. В тот момент, я реально хотела этого, несмотря на возбуждение.
Но он задержался. Посмотрел на меня, и, неожиданно, сказал:
— Понимаешь, я пять лет не видел женщину. Когда я вышел, я ошалел, глядя на всех этих красавиц, гуляющих по улицам. У меня в брюках так загудело, я подумал, что умру. Он и сейчас у меня гудит…
— Может, вам проститутку снять?
— Да, да, я, конечно, сниму. Наташа. Обязательно сниму…. Просто я хотел…. Можно я у тебя кое-что попрошу…. Всего лишь одна просьба, и всё: я уйду…. Я так давно её не видел… покажи мне её.
Несмотря на то, что я смутно догадалась, о чём он говорит, я всё же переспросила:
— Что показать?
— ЕЁ!
Безумие! Взрослый мужчина сидел на моей постели в моей спальне и, как ребёнок, просил, чтоб я ему показала. И я, в очередной раз, передвинула для себя границу дозволенного.
— Только пообещайте, что вы сразу уйдёте.
— Да! Да! Конечно! Сразу уйду!
Я видела, как блестят его глаза.
Я чуть подвинулась. Полусидя, полулёжа, я развела в стороны свои согнутые в коленях ноги, открываявзору Никифора трусики, за которыми благоразумно была спрятана моя неразумная киска.
Я чувствовала дикое возбуждение.