Как сохранить свое тело в целости и сохранности, и, при этом, не оставить его дряхлым и бесформенным к старости? В моей голове уже устоялась мысль, что спорт и ежедневные занятия — единственный способ хоть как-то держать себя в форме. Сегодня я не могу жить без интенсивных нагрузок, так как боюсь потерять то, чего так усердно достигала в течение трех лет.
Но моему мужу, кажется, все равно. Конечно же, с момента обнаружения обновленных округлостей он был безмерно счастлив, посылая в мой адрес уйму теплых комплиментов. «Ты преобразилась, как будто помолодела лет на десять, — шептал он мне на ушко, подсовывая ладонь меж моих подтянутых ляжек. — Не могу держать себя в руках, ты такая сочная!». От таких слов таешь, как ломоть пломбира под палящим солнцем знойного дня
Но интерес к моему телу вскоре начал угасать, и я ничего не могла с этим поделать. Складывалось ощущение, что мой любимый Антончик привык к выделяющемуся рельефу животика, персиковой попе. Чему удивляться, особенно, в наш век культа внешней красоты? Хорошая фигура уже не заветная мечта, а скорее норма для любой современной девушки и залог крепких отношений с противоположным полом. Так, со временем и мне наскучили еженедельные тренировки, в голову все настойчивее вкрадывался вопрос: а для кого я все это делаю?
Работа меня особо не трогала. Обычная фирма по оптовой торговле, куда устроил меня муж помощником главного бухгалтера, бесконечные графики и однообразные отчеты. Может быть, если бы я добивалась все этого самостоятельно, то сейчас чувствовала себя вполне довольной жизнью, но я никогда не умела делать этого. Я всегда думала, что получу все, если буду красивой как ангельское дитя и буду делать то, что тебе велят вышестоящие вельможи, — так учила меня моя мама. Но от этой примитивной формулы жизнь моя представляла вечное лебезение и заигрывание с противоположным полом, а также непримиримое соперничество со своим. Везде мне улыбались, везде был несказанно рады, но нигде я не ощущала искренности и тепла.
От гнетущего одиночества до встречи с мужем меня спасали сладкие грезы, ничуть не отпустившие меня и в мои нынешние тридцать три года. Мечты казались мне на редкость извращенными, какими они обычно видятся подросткам в мутных сновидениях. Необузданная мечтательность обычно тесно переплеталась с желанием любовного соития, и я его требовала с настойчивостью наикапризнейшей девчонки с рыжеющими веснушками.
Антон практически все свое время посвящал зарабатыванию денег, и вопрос о пополнении семьи как-то мялся, да и я не особо горела желанием взять на себя тяжкую ношу материнства. Я привыкла быть одной любимой, папенькой дочкой, смотрящей на весь окружающий мир сквозь розовые очки.
Вот я возвращаюсь после очередной полуторачасовой тренировки, спускаюсь в метро, прикладываю электронный пропуск, и — в путь. В вагоне электричке на меня глазят в основном взбудораженные студенты, чуть постарше — стараются не попасться, когда я оборачиваюсь. Мне это чертовски приятно, но хоть бы кто подошел, пофлиртовал! Врезал бы в беседу пару непристойностей, зарядил долей сарказма по поему излишне серьезному отношению к жизни, обнаглел — потребовал телефон, — нет, все стесняются, взрослые, черт возьми! А эти горящие, игривые глаза юных искателей женских прелестей, только на них вся надежда, и — боже! — как я возбуждаюсь от этих прямолинейных взоров. Я чувствую похоть, таящуюся в потемках разноцветных джинсов, мысли уносят в меня в мир наслаждений. Нет, все-таки, милые беседы мне не нужны, пусть лучше сразу целуют в губы, целуют попу, грубо хватают меня за тыл и опускают на колени к своему стоящему богатырю, а я с радостью примусь за «профильную работу»
Наконец, объявили мою станцию и очередной однообразный день идет будет завершен тоскливым вечером с бокалом вина и фильмом на иностранном языке, скажем, Histoire d’O.
Подъезд резко выделяется беловатой шпаклевкой на фоне зеленых кустарников можжевельника. Рядом со входом стоит юноша лет восемнадцати с ладно скроенной фигурой и отличной осанкой — скорее всего, пытается дозвониться до нашей с мужем квартиры. Я узнаю лицо: это Сережа, двоюродный племянник моего супруга. Антон очень любит его, ведь сын его любимой родной сестры, я не очень: слишком он резкий и любопытный, все ему надо знать, хотя это общая подростковая черта.
— Здравствуйте, Анастасия Андреевна, я вот к товарищу пришел футбол поиграть, Вы же знаете, он на один этаж ниже живет. Ну, хотел заодно и к Вам заглянуть, проведать и все дела. — скороговоркой проносит Сережа.
— Ну что ж, заходи, я рада, что ты пришел. — немного погодя мямлю я.
— А Вы после тренировки возвращаетесь? — Сережа скользит взглядом по моей талии.
— Да, так и есть, и очень утомились. Пошли скорее в квартиру, чаю выпьем.
Квартира просторная и уютная гостеприимно принимает своих хозяев. Три комнаты: спальня, будущая детская, гостиная, опоясанная по периметру торшерами и ажурными светильниками. Еще кухня, заправское место мыслящих мечтателей. Я указываю гостю на шифоньер с вешалками, включаю свет и иду переодеваться. Муж придет только через два часа, поэтому напрягать Сережу по поводу его друга не имеет смысла, пусть отдохнет, освоится, расскажет о золовке.
Выйдя на освещенную полоску в коридоре, предстал передо мной во всей красе. Подтянутая спортивная фигура плотно облегалась стильными джинсами и маечкой adidas. На лице Сережи отмечалась какая-то детская наивность с сочетанием любопытства.
— А Вы почему на меня так смотрите, Анастасия Андреевна?
— Ты же вроде занимаешься борьбой, правда?
— Да, я занимаюсь дзюдо с девятого класса, и в этом году хочу получить мастера. — Ах, как легко с ним общаться: у Сережи такой отзывчивый характер.
— И отжимаешься по сто раз, наверное?
— Уже 115 минимум, я каждый день отвожу для них время.
«Удивительно, какая же природная мощь хранится в теле мужчины!» — мелькает в моей голове.
— А учиться время хватает, нет?
— На самом деле, совсем не хватает, но я стараюсь как могу, даже стипендию получаю, вот.
— Ты прямо-таки умница, кушать хочешь?.
Неужели, чтобы вскружить голову девушке, достаточно только говорить с ней откровенно? Прямота, неотрывный концентрированный взгляд, доброта — и мое лицо слегка багровеет. А я все такая же пятнадцатилетняя!