Крик застрял у меня в горле, от испуга и разочарования последовавшего за этим. За кустом стояли трое ребят лет 14-ти, с яркими синими повязками на предплечьях.
— «Влипла», — подумала я. И не ошиблась.
— «Стой, руки вверх».
Они окружили меня.
— «Вражеский лазутчик. Так, так. Пойдешь с нами».
— «Ребята, дайте-ка веревку, нужно связать ей руки, чтобы не убежала».
Один из них достал веревку и связал мне руки за спиной крест накрест. Все это они делали очень дружелюбно, напуская театральную строгость на лица — все-таки это была всего лишь игра.
— «Ладно, пойдем в штаб» — двое ребят крепко, чтобы я не упала, взяли меня за локти и повели в направлении лагеря.
— «Ну вот» — укоряла я себя по дороге — «надо же было так попасться».
Минут через 15 ходу мы, наконец, вышли к лагерю и подошли к трехэтажному корпусу, на котором была надпись «штаб». Внутри никого не было, только из-за одной из дверей раздавались приглушенные голоса. Мы подошли именно к этой двери. Один из ребят, очевидно старший просунул голову в дверь и торжественно сказал — «Доставлен вражеский лазутчик!».
«Введите!» — не менее торжественно раздался женский голос, показавшийся мне знакомым. Я вошла в комнату и остолбенела. За столом сидели мои знакомые Лена и Катя. Им как самым умным досталась роль командования, конечно под надзором лидера.
— «Вот так сюрприз!». — Лена встала из-за стола и подошла ко мне, зашла за спину, подергала веревки, стягивающие мои руки и удовлетворенно хмыкнув, подошла к Кате и положила руку ей на плечо.
— «Ну, что»,- лукаво произнесла та, — «Сегодняочень жарко, я предлагаю перед «допросом» надо принять душ, чтобы у нас, да и у нашей пленницы голова была свежая».
Катя положила руку подруге на талию и сказала — «Отличная идея, я согласна».
— «Помните ли вы правила игры?» — спросила у меня Катя.
Я ответила что помню. По правилам, если пленника уже привели в лагерь, он не имеет права убегать и должен подчиняться приказам. (Не тюрьму же строить, в самом деле).
Мы пошли к душевой комнате. По дороге я волновалась, помня о недавнем происшествии в душе. Но ничего не происходило. Стояла июльская жара и приятно было ополоснуться в прохладной водичке, да и сходить в туалет не мешало бы. В противоположном углу плескались Лена и Катя.
Когда я вытерлась, девочки подошли ко мне и, не дав мне одеться, сказали. — «А сейчас пришло время исполнять приказания».
— «Причем молча»- добавила Катя.
Я испугалась, но вместе с испугом пришло чувство, напоминающее некоторое возбуждение. — «А, будь что будет» — подумала я и расслабилась.
Катя достала из пакетика моток веревки и передала его Лене. Закрыла глаза. Лена зашла мне за спину, завела назад руки и связала их, потом с помощью Кати сделала несколько витков, следя за тем, чтобы витки ложились сверху и снизу грудей. Два витка сверху и два снизу. После чего продела конец веревки оставшийся от связывания кистей рук в образовавшиеся кольца и подтянула руки вверх, так что они лежали вдоль талии. Оставшейся веревкой Лена притянула туки к спине, добавив несколько витков на талию.
Веревки были затянуты так туго, что не было никакой возможности пошевелить руками. Петли тесно давили на тело, но не только не причиняли неудобств, а наоборот доставляли некоторое ощущение приятной тесноты (иногда такое бывало в объятиях сильного и нежного любовника). От всего этого я снова почувствовала некоторое возбуждение и молча ждала продолжения.
Девочки отошли на шаг и как художницы, полюбовались своим творением, после чего Катя достала халатик и накинула его мне на плечи.
Посмотрев по сторонам и убедившись, что на этаже (да и во всем здании) никого нет, девочки потащили меня по коридору. Мы вошли в их спальню, в которой было всего четыре кровати. Все были на природе. Катя заперла на ключ дверь, посадила меня на кровать, а девочки быстро скинули с двух кроватей матрацы. Уложили их на пол, застелили простынями и положили подушки. Получилось большое двуспальное ложе.
Меня уложили посередине, предварительно сняв халатик. Лена бесцеремонно уселась мне на живот и ловко подтянула ноги к бедрам. Вдвоем с Катей они связали мне ноги крест накрест так, что я не могла их, ни вытянуть, ни сжать. Лена встала, и они с Катей оценивающе посмотрели на меня. Я предстала их взглядам во всей, так сказать «красе».