Но я действительно могу делать с тобой все, что мне вздумается. И когда я начинаю спускаться языком все ниже по твоему телу, ты покорно раздвигаешь ноги, предлагая мне ласкать тебя всеми запретными способами, на которые хватит моей фантазии.
… Мы обе ненавидим слово «куннилингус». Какая дурная голова придумала столь дикое название такой нежной и захватывающей ласке?! Мне больше по душе вычитанная где-то фраза «пчела, пьющая нектар страсти». Но это же не медицинский термин.
Милая девочка, как же ты сейчас стонешь, как выгибаешься дугой, всеми силами приближая миг экстаза. А я направляю тебя, не позволяя все еще дойти до высшей точки наслаждения.
Но мне, конечно, не удается полностью контролировать твое тело. И в какой-то момент тебя как будто невидимая сила приподнимает над кроватью и с силой бросает вниз, заставив жалобно скрипнуть пружины.
Я слышу всхлип, и подняв голову, вижу, что по твоим щекам катятся слезы. Благодарный плач радостного экстаза.
Только один раз до этого ты плакала во время секса. Но увы — это были слезы боли, а не наслаждения. Еще одна капля ненависти в твою копилку отношения к мужчинам.
… Тех трех подонков ты будешь помнить до конца своей жизни. И хотя правосудие все-таки восторжествовало — что в нашей стране бывает редко, ты до сих пор вздрагиваешь при воспоминании о той ужасной ночи. Кто-то недавно сказал тебе, что по слухам, одного из них уже нет в живых: зона относится к таким людям сурово, но тебе от этого не легче.
Одна ночь насилия. Она перевернула твой уютный мир, в котором все казалось таким стабильным. Когда грубые мужские руки разорвали на тебе платье, ты кричала, а потом только тихо плакала, брошенная на землю, пока каждый их них не удовлетворил свою похоть. И потом, когда они заставили тебя заниматься с ними сексом одновременно, ты беззвучно рыдала, глотая горькую сперму вперемешку со своими слезами.
Ты не помнишь, ни как вырвалась от них, ни как добралась до дома. В твоей памяти остался черныйпровал длинной в несколько месяцев, пока длилось расследование по этому делу. Бывшие одноклассники в отделении УВД нашли этих мерзавце в считанные дни, но ты словно находилась в затянувшемся состоянии ступора.
… Тогда ты впервые пошла к психиатру, который провел с тобой часа три, но разговор с ним ни к чему тебя не привел. И ты вспомнила самый простой способ: помоги себе сам. Что тебе дала эта терапия, когда лица новых любовников менялись каждый день, а жизнь превратилась в полосу псевдовеселья, когда никакое опьянение не в состоянии вытеснить из груди камушек, пульсирующий непереносимой болью? Тогда ли ты поняла, что устала ежедневно бороться за свое место под солнцем? Это мне не известно. Я знаю только, что твоя первая попытка самоубийства пришлась именно на эти дни.
Так уж случилось, что лежала ты в одной больничной палате со смазливой девочкой, предложившей тебе попробовать лесбийскую любовь. Может, она была опытной, может, ты устала от мужчин, но с этого дня ты повернулась на сто восемьдесят градусов в своем мировоззрении, некогда категорически отказывавшемся принимать однополые отношения.
— Ириша, какая же ты нежная…
Нежность. Пожалуй, ее тебе больше всего не хватало в этой жизни. Ты привыкла скорее к грубости и тому, что отпор надо давать ежесекундно. Может ли кто обвинить тебя теперь, когда ты осталась один на один с окружающим миром, готовая огрызнуться на любой неожиданный выпад?
И только мне ты доверяешь полностью.
Я беру в ладони твою босую ножку и целую тебя в подошву. Ласка редкая и немного коварная, но ты уже настолько растворилась в нашей игре, что готова ко всему. И твой благодарный стон — лучшая награда за мои усилия.
Кажется, мне удалось разбудить в тебе женщину в самом лучшем понимании этого слова. Твое тело становится горячим, превращаясь в одну эрогенную зону, которую я ласкаю снова и снова, доводя тебя до высшей стадии блаженства.
Страсть может быть тихой, может быть нервной и пульсирующей а может быть стихийной. А перед стихией можно только отступить, но не побороть ее. И то сумасшествие, которое мы сейчас вкладываем в нашу безумную, и от этого еще более притягательную встречу — тоже стихия. Кажется, что вот-вот она сомнет нас и выбросит за пределы пространства, навстречу неведомому сумасшествию… Но мы балансируем на грани, не позволяя свалиться в пропасть, туда, где сладость и боль объединяются во что-то неделимое.
Я осторожно вожу пальцами по самым нежным участкам твоей кожи. Нов какой-то момент мои движения становятся сильнее и грубее… И ты уже сама направляешь мою руку движениями своего тела, отдаваясь мне полностью, улетая в неизвестность и бесконечность.
… Твое тело еще сотрясает дрожь нового оргазма, когда я бесшумно поднимаюсь с кровати.
— Ира?
Я стою в дверях, глядя на тебя, теперь уже удовлетворенную и безмятежную, готовую и дальше продолжать игру. Но мне пора. Я всегда знаю, когда надо остановиться. Потому что иначе уже не выдержу я. Ты слишком красива, чтобы долго сдерживаться рядом с твоей наготой и покорностью.
— Ира, ты где?
Я все еще здесь, девочка. Но через пару секунд уже буду спускаться по лестнице, оставляя за спиной твой голос, твое недоумение, твою злость на меня… И твою благодарность. Правда, это чувство появится намного позже, через годы, когда ты все-таки осознаешь, чем была для тебя эта безумная и страстная ночь.
декабрь 2002