К счастью Саша не уловил нюансов в интонации. Не смотря на всю его внимательность ко мне, он оставался мужчиной. А куда уж мужчине разобраться во всех перипетиях женских эмоций, особенно вложенных в столь короткую фразу? Пришлось бы полчаса все разжевывать, чтобы в конце он спросил: «Так ты довольна или нет?». А я бы и растерялась, чтобы ответить «Откуда я знаю?». Пока я проводила этот маленький виртуальный диалог в голове, Саша снова обошел меня спереди и, едва ли не физически огладив мои груди взглядом, улыбнулся:
— Неповиновение?
Я постаралась подавить томный вздох… Нет, ну, правда, когда его взгляд коснулся сосков, они вдруг стали твердеть, словно под нежной лаской горячих мужских пальцев. Тут бы Сашке и брать меня тепленькой, но он рассудил по-своему. Короткий свист стека и мое бедро снова обожгло. Правда, на этот раз было не слишком больно, но я обиженно выпятила нижнюю губку, сделав бровки домиком, и задрожала подбородком, делая вид, что вот-вот разревусь. Прогресс, он уже придерживает руку, а я должна убедить его, что все еще страдаю от боли и обиды, иначе вдруг он решит — мало ей попало… Организм же, обманутый в лучших чувствах и получивший вместо утонченной ласки удар стеком, выдавал смачные рулады в моей голове: «Сука! Сволочь! Мерзавец! Садист долбанный! И недоделанный! Девушка уже можно сказать к нему всей душой, а он!… Неееет! Только френд-зона! Замучаю его перманентным стояком на все времена без возможности разрядиться!».
Видимо, Саша не услышал всех тирад в свой адрес, пронесшихся в моей голове, т. к. он вдруг наклонился, зажав стек подмышкой, и сдернул мои трусики до щиколоток! Я так и застыла в ступоре, покраснев от унижения, ведь теперь этот наглец мог любоваться всеми моими интимными местами! Скромность — не мой конек, но не до такой же степени, когда тебя по-хозяйски разглядывают и оценивают, да еще с такого расстояния, когда уже никаких секретов не остается, а ты даже прикрыться ладонями не смеешь!
Пару мгновений я раздумывала, не дать ли коленом в лицо нагнувшегося парня, но, признав, что мера по пресечению сексуальных домогательств может оказаться недостаточна, скрипнула зубами и послушно переступила ножками. Сашка поднял мои трусики и вернулся на стул, развалившись в нем и крутя в пальцах крохотный клочок ткани с узкими тесемками.
Чтобы там не говорил мой разум, телу, буквально физически чувствующему, как скользит пронзительный взгляд по всем выпуклостям и впадинкам, было приятно. Блин, наверное, стоило остаться перед парнем полностью обнаженной, чтобы впитывать чувствительной кожей его взор, восторженный и в то же время по-мужски наглый и бесцеремонный…
Однако Сашке было этого мало, а чаша моих испытаний еще не была выпита до конца. Моя скромность подверглась новому испытанию.
— А теперь повернись и нагнись.
О! Оооо!… Я должна представить ему свою щелку без прикрас и позволить изучить себя совсем уж до непристойных красочных подробностей? Ну, уж фиг!… Саша сделал вид, что привстает, и я быстренько повернулась, наклонившись.
— Красота! — услышала я, закрыв глаза от унижения и кусая нижнюю губку.
И вообще как так можно — послушно стоять в развратной позе перед нахально любующимся всеми интимными подробностями мужчиной; страшиться порки, если сделаю что-то не так; и одновременно тащиться от того, что Сашка видит мою чуть увлажненную щелку с набухающими нижними губками. Что? Увлажненная щелка? Набухающие губки? Я едва не застонала, поняв, что стала возбуждаться от столь бесцеремонного обращения с собой и, главное, от того, что беспомощно демонстрирую негодяю все, чем богата. А тут еще в мозгу всплыла чарующая картинка, как к обнаженной стройной блондинке, услужливо прогнувшейся и непристойно демонстрирующей свою щелку, подходит мужчина и обнажает свой член, чтобы… Пришлось кусать губы едва не до крови. Черт, едва не спалилась от эротических видений, рисуемых мозгом! Как, оказывается, неприятно возбудиться, причем на пустом месте (Сашка — кто он такой, всего лишь друг), и одновременно не иметь возможности хотя бы намекнуть ему, что девушка созрела… А признание, что уже хочу его, было равно катастрофе. Ну, как же! Разве можно меня, принцессу и стерву, вот так ставить почти раком под угрозой порки? Нееет, тебе это даром не пройдет!
— А теперь раскрой свои нижние губки.
Меня чуть не разорвало пополам от противоречивых чувств. Даже давнишнему любовнику я не посмела бы показать, как сама себя ласкаю. А с другой стороны моя щелка уже нуждалась в чем-то более действенном, чем просто взгляды. «Ну, выбора у тебя нет, — с облегчением подумала я. Не сделаешь, как он приказывает, получишь по заднице. Так что я не виновата!». И храбро коснулась увлажненных лепестков ногтями. Ух, блин, как приятно! Я едва удержалась, чтобы не застонать… Что же делать? Так хочется настойчиво провести в треугольничке, дотронуться до клитора, буквально взвывающего о ласке… Но тогда я точно не удержусь и выдам себя стоном. Пришлось только слегка трогать внутренние, по ощущениям, чуть раскрывшиеся губки. Это было приятно… Но как же этого было мало!»Убью… Убью мерзавца!… Кастрирую тупыми ножницами! — вопила я про себя, чувствуя, как по пальчикам стекает капелька прозрачной смазки…
— Поимей себя пальцами.
— Вот уж дудки! — едва не взвилась я, но вспомнив о стеке, покорно осталась стоять в унизительной позе с рукой между бедер. — Ты сказал — никаких половых актов, а это уже половой акт. С собой…
— Ладно, согласен, — как-то быстро согласился Сашка.
Ага! Наверное, у него на меня такой стояк, что брюки сейчас треснут. Я осторожно повернула голову и выглянула из-за плеча. Ну, точно, так и есть! На мужском паху имелся внушительный бугор, который было ни за что не скрыть. Так ему и надо! Мучайся, скотина, разглядывая стройную девушку, наклонившуюся и совершающую непотребные вещи со своей щелкой. А ты не тронь — низззя!… Впрочем, тьфу, блин! Это ж я стою раком и ласкаю себя на глазах у насильника, силой заставляющего иметь себя пальчиками. И кому из нас хуже?
Какое-то время сохранялся статус-кво. Я по-прежнему была нагнута, лаская себя, а Сашка за всем этим наблюдал, как ни в чем ни бывало. Но долго так продолжаться не могло. Еще немного и либо я начну себя трахать, либо сдамся и попрошу его о близости. Что-то надо было делать!
— И что дальше? — как можно более холодно спросила я, словно и не сходила с ума от желания. У меня почти получилось. Во всяком случае, Сашка не обратил внимания на страстные нотки в моем голоске.
— А давай поужинаем!
«Вот тебе раз!» — удивилась я, почти всерьез разочарованная, что меня все же не будут насиловать. Но выпрямилась, чувствуя, как дрожат ножки от напряжения и желания, чтобы между ними очутилось нечто горячее и твердое… И очень мужественное… Впрочем, это была секундная слабость. Этот мерзавец заслужил кастрации, а я, как дура, мечтаю о близости с ним! Вот уж фигушки. Перебьется! В конце концов, кто из нас принцесса, а кто верный паж? Так было всегда, так и будет!
— Сложи сзади руки — запястье к локтю, — услышала я и, недоумевая, зачем ему это понадобилось, послушно выполнила требуемое. И тут же оказалась со стянутыми руками в неудобном положении.
— Это чтобы ты не решила поласкать себя, чтобы разрядиться. Что-то мне подсказывает, что ты уже близка к просьбе о первом сексе.
— Ха, — вскричала я, чуть оборачиваясь и уничтожающе глядя этой сволочи в глаза. — Это с тобой-то? Не смеши меня, пожалуйста.
Я двинулась к арке, отделяющей кухонную зону, и, «случайно» коснувшись оголенным бедром его паха, мило улыбнулась: