Я слышала доносившиеся до меня сквозь пелену голоса мальчишек:
— Сними её, с неё уже хватит.
И свой голос:
— Развяжите меня, я всё скажу!
Они развязали меня, влили мне в горло чего-то обжигающего, осторожно уложили меня к себе на колени и стали нежно ласкать и целовать. Назло им, я не приходила в себя. Сашка потрогал мою руку.
— Пульс есть, жить будет.
— Но в себя она не приходит! Может ей искусственное дыхание сделать?
— А ты умеешь?
— Да.
Макс опустился передо мной на колени, раскрыл мои губы и накрыл мой рот своим, заткнул мне нос и сделал пару вдохов. Чтобы отблагодарить его, я открыла глаза. Из мальчишек вырвался вздох облегчения: жива!
Придя в себя, я одела трусы, лифчик, свои любимые старые джинсы и достала свой дневник, в котором был описан со всеми подробностями тот день. Оба тем временем тоже приоделись и стали меня с интересом слушать. Краем глаза я заметила, что штанишки-то им маловаты уже становятся!
— Да, повезло Костяну! — сказал Сашка, вздыхая, переглянувшись с Максимом. Я достала «Полароид» со шкафа и сказала:
— Снимите меня, как я есть сейчас.
Они сделали пару снимков. На одном из них, где у меня коса была перекинута наперёд, я написала:»Дорогому…
( — Сашка, как зовут твоего брата?
— Сашка.)
… Сашунчику от Карины. С любовью» Подпись.
— Передай это своему брату, — сказала я Сашке. — А вторую оставьте себе.
— Спасибо, — сказали они. — Пожалуйста, прости нас за всё.
— Так уж и быть, — я нежно и продолжительно поцеловала в губы сначала одного, потом другого…