Что, коль угодно року так случиться,
Играя дочь, с отцом моим любись
Окаменев, ни в чем не отказала,
Безропотно ждала в постель отца.
Любя его, вновь душу истязала,
Невольно отдаваясь до конца.
В ту ночь безумной горечи вкусила,
От шёпота, как сладко трахать дочь,
И рай с отцом я трижды посетила,
И дважды с братом, провожавшись ночь.
Потом пошла бордельная рутина.
Меня имели много, как могли,
Пусть обморок! Им важно всунуть в тело,
А чтоб вернуть, соски и клитор жгли.
Потом совсем пропала, растворилась,
Не чувствуя ни боли, ни стыда.
Тебя увидев, мыслью озарилась,
И вспомнилось как прежде я жила…
Я знаю всё, и всех за всё простила,
Ещё тогда, в борделе, под отцом,
И только робко небо попросила
Не звать его маньяком, подлецом.
Скажи, а ты простишь меня, такую?
Вдруг это правда – завтра захочу,
И с дрожью потянусь в постель другую,
Всё чистое меж нами растопчу?!
— Спи, отдыхай, моя лишь в том заслуга,
Что сделано с тобой за эти дни.
Поверил в подлеца, как верят в друга,
И с ним свой разум водкой наводнил!
— Оставь его, прости, забудь навеки.
Начнём сначала, с чистого листа,
Коль мы с тобою просто, человеки,
Да ведь и я с тобою не чиста:
Ты должен это от меня услышать:
Нежней не знала сладости утех,
Чем те, что брат дарил. Прости, так вышло,
Но из мужчин, отец мой — лучше всех!
Какое это было наважденье – не знаю,
Я страшилась, но звала
Меня наполнить семенем до краю,
Чтоб от него сыночка завела.
И шёпот мой ему прибавил силы,
И мы слились в экстазе и любви,
И жизнь в меня, как молния входила,
И знаю я, что он в моей крови.
Твоя жена, зачав отцу сыночков,
Родит, на все поверья наплевав,
Захочешь ли меж нас поставить точку?
Прогонешь – промолчу, ты будешь прав.