— Скажи ты рад?
— Анечка, рад — это не то слово — крепко прижимая меня к себе
Фух, Никодим отреагировал спокойно, как будто тяжеленный груз с себя скинула.
— Раз сам доволен, давай девушку свою порадуй — забравшись на Никушу, сказала я
— Ахахах ну лиса, всё себе в пользу обернет, говори, как хочешь то?
— Давай бочком, только без своих магических штучек
Я легла рядом, прислонившись к нему спиной, подняв ногу, он стартовал. Резвыми движениями его массивный ствол то и дело раздвигал стенки моей дырочки. Ошарашенная таким началом я сотрясаемая от быстрых накатов, ходила ходуном вместе со скрипящей кроватью.
— Ни-куууш давай по леегчеее
— Тебя не поймешь, то быстрее, то легче — надоело! Будет так как скажу — и хлопнув поочередно по моим булочкам, продолжил.
— Ооо пожааал ааа — я пыталась, что-то возразить, но заключенная в клетку из его сильных рук, была вынуждена приспосабливаться к «ударному» темпу. Никодим знал что делает, через десяток заходов я уже сама стала повиливать бёдрами. «Какой же Никодимчик молодец», «Да, так меня», «Дрючь, что есть мочи».
— Тебе мало? Ещё хочешь?
Неужели я это всё произнесла вслух? Да какая разница то теперь…
— Да, да, ещё, да вот, так аа аах, Никушечка я тебя люблю ааа
Пространство и время как будто вышли покурить. Остались только он, я, мои бесчисленные стоны и оргазмы — лежу и плаваю в океане блаженства. Его мягкие тёплые руки приятно ёрзали по юному телу, а его шершавые губы ласкали изнеженную шейку. Пир прервался так же неожиданно, как и начался: Петрович обкончал все мои ноги и забрызгал всю простыню.
— Уфф, это было здорово, только ты испачкал всю постельку
— Иди пока умывайся, я сейчас всё перестелю.
— Тебе и самому надо помыться..
— Иди, я следом
Я во второй раз за день принимала в душ. Минут через пять ко мне залез Никуша. Мы долго стояли под струями воды, целовались, ласкали друг друга, а после, вновь завалилась на кровать.
— Поверить не могу, что у меня будет ещё один сын, помню, как я радовался, когда Олежка родился
— А расскажи про свою жену? Давно её не стало?
— Давно… очень давно… года четыре тогда Олегу было, умерла от рака, мне пришлось одному его на ноги ставить
— Ой, извини, не стоило спрашивать
— Да нет, ничего, все раны рано или поздно заживают, я по ней и так очень долго тосковал ни с кем так и не сошелся, а потом ещё…
— Что? Говори уж раз начал?