молодой любовник? — спросил я, кивнув на парня, сверлящего нас взглядом. Наверное, я был не единственным убитым горем членом «Клуба Наоми». Она бросила на него небрежный взгляд, полностью игнорируя его ядовитое выражение.
— Типа того.
Я не мог удержаться от смеха над тем, как беспечно она относилась к нему, хотя всего несколько мгновений назад сидела у него на коленях, как будто они были вместе много лет.
— У него на этот счет могут быть другие мысли.
Она хихикнула:
— Вы все так думаете.
За все время нашего разговора она ни разу не прервала зрительного контакта. Этим она заставляет поверить, что вы — единственный в комнате. Это гипнотизирует. Я почувствовал, что невольно поддаюсь ее чарам. Я почти был готов схватить ее за руку и увести оттуда, но вовремя ощутил ловушку, чтобы суметь вырваться из паутины.
— Ну, когда сообщишь ему эту новость, постарайся быть с ним нежнее, чем со мной.
Ой. По выражению ее лица я понял, что попал в яблочко. За считанные миллисекунды ее лицо из соблазнительного превратилось в обиженное. Хотя и почувствовал себя отомщенным, я все же испытал сожаление, что сказал это. Но зато эффективно разрушил чары.
— Я… мне пора возвращаться. Береги себя, Джош. Было приятно снова тебя увидеть. — Она тепло обняла меня и вернулась к своему мальчику-игрушке. Они обменялись короткими фразами, которые не могли быть приятными, но она снова села к нему на колени. Кто-то еще в группе что-то сказал ей, и она со смехом откинула голову. Как будто последних десяти минут и не было.
Позже в тот же вечер я получил СМС.
Не спишь?
Я несколько секунд смотрел на экран и ответил:
Нет. А в чем дело?
Ни в чем, если захочешь кончить.
Я думал, ты будешь занята с этим парнем.
Нет, не занята.
На это я ничего не ответил. Я уже собирался положить трубку и вернуться к просмотру «Клана Сопрано», когда снова услышал входящий звонок. Я открыл сообщение на потрясающей фотографии, где она стоит в зеркале ванной с телефоном. Она была топлесс. В приложенном сообщении говорилось просто:
Я на самом деле скучала по тебе.
У меня отвисла челюсть, когда я увидел эти дерзкие груди. Я почти забыл, как они выглядят. Но теперь все мои чувства нахлынули на меня. Я сидел, не зная, что сказать.
Внезапно в моей руке зазвонил телефон, выводя меня из транса. Никаких вопросов о том, кто звонит. Я все равно посмотрел, надеясь вопреки всему, что это, может быть, мама приглашает меня в церковь. Или, может быть, это какой-нибудь телемаркетер, взыскующий пожертвований для Ассоциации детей с заячьей губой. Но, увы, если бы было так, эта история, вероятно, уже бы закончилась.
Я знал, что не должен отвечать. Я знал это. Но — как мотылек на пламя…
— Привет, Наоми.
— Привет и тебе. Ты можешь приехать?
— Не думаю, что это хорошая идея.
Тишина.
— Так ты едешь?
— Но почему, Наоми? Почему?
— Потому что я скучаю по тебе. Больше, чем ожидала. Когда я увидела тебя сегодня, то начала думать, ну, понимаешь, о нас. У меня все еще есть к тебе чувства, Джош. Нам было хорошо вместе.
Снова тишина. Я не мог заставить себя заполнить ее. У меня был тот же прилив чувств, что и у нее, но я не собирался говорить ей об этом.
— Джош?
— Да, я все еще здесь.
— Просто приезжай… пожалуйста.
Что я могу сказать? Вы можете в значительной степени догадаться, что произошло после. Но на этот раз была разница. На следующее утро она меня не выгнала. Я проснулся от того, что она прижималась ко мне. Вот так я снова оказался в ловушке паутины.
Обратно к настоящему времени
Сентябрь 2015 года
Сестра встряхнула меня. Я даже не заметил, что задремал.
— Что такое, Трина?
— На телефоне ОНА.
Моя сестра произнесла слово «она» так, словно оно было неприятным на вкус. Трина держала радиотелефон перед моим лицом, жестом предлагая мне взять его.
— Ну… скажи ей, что я занят.
Я попытался перевернуться, но она ткнула меня в плечо телефоном.
— Я тебе не секретарь, Джош. Скажи ей сам.
Я взял у нее трубку, нажал кнопку «отбой», чтобы прервать разговор, и вернул ей. Улыбнувшись и покачав головой, Трина взяла у меня телефон.
— Тебе придется как-нибудь поговорить с ней, Джош. Ты не можешь вечно здесь прятаться.
Я проигнорировал ее и перевернулся. Я услышал несколько мгновений тишины, затем звук ее шагов, удаляющихся вверх по лестнице. Оставшись наедине со своим одиночеством, я вернулся к своему празднику жалости к себе, который была в самом разгаре.
***
Я ушел из нашего (моего и Наоми) дома, после того как она призналась, что в течение последних нескольких недель у нее был роман. Наше столкновение случилось почти неделю назад. С тех пор она постоянно преследует меня. В конце концов, мне пришлось отключить сотовый, поэтому она звонит на домашний телефон моей сестры.
К счастью, мне не нужно было беспокоиться о том, что она просто устроит на меня засаду. Она уже пыталась это сделать. В первый вечер, когда я уехал, Наоми решила, что мне необходимо время, чтобы остыть, прежде чем я вернусь домой. Поэтому оставила меня в покое. Я оказался в доме сестры, нуждаясь в плече, чтобы поплакать. Через некоторое время было решено, что я останусь у нее на ночь.
На следующее утро, когда она поняла, что я не вернулся домой, мой телефон чуть не взорвался звонками обезумевшей жены. Сообщения, в которых меня просили позвонить ей, спрашивали, где я, умоляли поговорить с ней. Я их все проигнорировал.
Наоми — всегда на шаг впереди меня — нашла местоположение моего телефона с помощью GPS-трекера. Двадцать минут спустя моя жена несколько раз звонила в дверь моей сестры и кричала, чтобы я вышел и поговорил с ней. Трина распахнула дверь и сказала, что если она еще раз придет сюда с этим «дерьмом Джерри Спрингера», то она надерет ей задницу. После чего она сама вызовет полицию. После освобождения под залог она выследит Наоми и снова надерет ей задницу, отправив ее в тюрьму.
Наоми — это много чего, но бойцовских качеств не имеет. Поэтому она благоразумно поверила моей сестре на слово и ушла. Но это не помешало ей попытаться связаться со мной. С тех пор у нее вошло в привычку постоянно звонить на домашний телефон, поскольку я по-прежнему отказывался отвечать на звонки.
И вот я здесь, прячусь за юбкой сестры и чувствую себя полным неудачником. Я знаю, что сейчас в вашей голове крутятся всевозможные мысли типа «вышвырни эту суку на обочину». Вам легко говорить. Вы пришли в кино позже и еще не знаете всего, что пропустили. Эта история становится все запутаннее.