Оттрахав меня в попу языком, девушка вылизала мне мошонку и снова заглотила мой член. Выдоив мою сперму, она жадно проглотила её, не пожелав поиграть со мной в «снежки». Ещё раз вылизав друг друга полностью, мы встали, оделись и пошли-таки на озеро. Немного позагорав для вида, мы умяли бутерброды с чаем и поспешили обратно в лесопарк, в уже знакомые нам заросли. На этот раз мы долго и нежно целовались, медленно гладя обнажённые тела друг друга. — Море, милый мой… — на глазах девушки показались слёзы, — я не представляю себе свою жизнь без тебя. — И не представляй, — растерянно пробормотал я, — вырастем — поженимся… У нас будет большой дом… на Гавайах, трое, нет… пятеро замечательных детишек… — Угу! -грустно поддакнула Айныня и всхлипнула. — Почему ты плачешь, любимая? — испуганно спросил я.
— Я… — голос девушки дрогнул, — завтра утром уезжаю… и до конца лета тебя не увижу, — прошептала Айна и тихо зарыдала. Не находя слов утешения, я просто тупо смотрел на неё и осторожно гладил рукой по волосам… Наревевшись вдоволь, Айна успокоилась. Помолчав, мы оделись и побрели к дому. У калитки я записал номер мобильного телефона девушки, чтобы позвонить ей в день рождения. Долгий поцелуй… Дверь калитки закрылась за Айной, и я, наполненный тоской, побрёл к дому… Утром следующего дня девушка уехала. Я не ходил её провожать — нам было бы тяжело сдерживать эмоции при родителях… После отъезда Айныни жизнь стала намного скучнее — утренние пробежки, зарядка в лесопарке (там есть перекладина между двумя деревьями, и мы с Серёгой после пробежки выполняли кой-какие упражнения), домашние хлопоты, компьютер, ну и… конечно, анальные забавы, которыми я занимался, просматривая наш с Айной диск.
Восьмого числа, взяв с собою побольше денег, я отправилсяна переговорный пункт, чтобы поздравить свою девушку с днём рождения, однако так и не смог дозвониться. Но вот… через несколько дней после этого, мне лично пришло письмо из Риги: «Здравствуй, любимый! Я знаю , что ты звонил мне в день рождения и хотел поздравить. Спасибо тебе, котёнок — я знаю, что ты мне можешь пожелать только самого лучшего. Прости меня, пожалуйста, если сможешь, но… я, боюсь, не вернусь в конце лета. Я знала это с самого начала, но не решалась сказать тебе. И потом, вряд ли бы я пошла на всё, что между нами было, если бы ты знал о моём скором переезде… В новый класс я пойду в Риге, в спецшколу с углублённым изучением английского, а ещё через год — в школу-интернат в Великобритании. Отец настаивает, чтобы я училась на финансового аналитика именно в Европе. Милый, что бы ни случилось, знай, ты — лучший, и я всю свою жизнь буду любить тебя.
Если через много лет ты всё ещё будешь меня помнить — обязательно найди меня! А чтобы тебе легче искалось, ниже привожу свой электронный адрес (когда подключишься к Интернету, будешь писать мне письма, потому что обратный адрес на конверте с этим письмом — временный). И ещё, знаешь… если захочешь попробовать секс с парнем — попробуй, мне очень хочется, чтобы ты попробовал… Смотри наш диск и вспоминай обо мне… хотя бы иногда… пожалуйста… Трусики твои я взяла себе на память… Глупое письмо какое-то, сумбурное… Пишу и заливаюсь слезами, потому что очень хочу быть с тобой вместе… Пока, малыш! Знай, Море, мне очень без тебя плохо. Твоя навсегда Айныня Берёзка.» Я несколько раз прочитал письмо, не понимая его смысла… «Неужели всё? Сказка кончилась… Я никогда больше её не увижу!» Слёзы катились из моих глаз. Я вспоминал наш первый поцелуй, нашу первую ночь, робкие взгляды Айны на выпускном, конференцию, прогулку по аллее парка, нежные губки, целующие моё обнажённое тело в лесопарке… Меня душили беззвучные рыдания. Беспомощно крутя в руках конверт, я видел, что обратный адрес написан по-латышски…
Странные, незнакомые, чужие буквы, порой с черточками наверху, порой — с запятыми внизу… ОНА… Навсегда теперь останется в другой стране, на языке которой я не знаю ни слова… Через пару лет забудет русский язык за ненадобностью… и я потеряю её навсегда. Спрятав письмо в ящик стола, я бросился на диван и зарыдал в подушку. «Зачем мне теперь жить?» — стучала, как молот, мысль в моей голове. — Что? — послышался вдруг чей-то знакомый шёпот откуда-то издалека, — что такое, сынок? – Письмо… — ответил я сквозь слёзы, поняв, что мать вернулась с работы. Сильные руки матери перевернули меня набок. — Что-то с Геной? -тихо спросила мать, глядя на меня полными ужаса глазами. — Да при чём здесь Гена?! — с досадой выкрикнул я, всхлипывая, — моя Айна… — Боже… что с ней? — обняла меня мама. – Она… уехала насовсем, — меня снова душила истерика. Мать положила мою голову на колени и ласково гладила мои волосы ладонью… Проревев весь вечер, я, наконец, успокоился. Выпив чаю и умывшись, я забылся тяжёлым, тревожным сном…
Остаток лета пролетел, как одно мгновение — пробежки, перекладина, чтение книг, зависание за компом, хлопоты по дому и на огороде. И вот, наконец, начался десятый класс.
В этом новом, собранном со всего города классе, из моих прежних знакомых было человек шесть, учившихся и ранее в нашей школе. Из остальных я знал только Коляна Волченко, моего соседа по парте, двоюродного брата моего знакомого боксёра Игоря. Колян жил в Ручьях — деревне в восьми километрах от города, и каждое утро вставал в шесть, чтобы успеть на утренний автобус. Он был очень серьёзным и сдержанным человеком, и даже внешне походил более на взрослого мужика, чем на 15-летнего парня. Двумя его основными увлечениями были тяжёлая музыка и тяжёлая атлетика, что было заметно с первого взгляда — это был бородатый чел с волосами до плеч, не снимавший косуху даже на уроках (правда, на физкультуре он вешал её на брусья), какого-то почти квадратного телосложения, с руками, напоминавшими по толщине брёвна. Коляну очень нужны были для поступления математика и физика — он собирался поступать в один из престижных технических вузов столицы, но успевал он по ним едва-едва на слабенькую четвёрку (естественно, после деревенской-то школы!).
Я же по этим предметам имел твёрдые пятёрки, так как решил посвятить свою жизнь царице наук и поступать намылился на мехмат самого известного и престижного вуза нашей необъятной Родины. Короче говоря, я частенько помогал Коляну на контрольных. Через месяц мы уже глубоко уважали друг друга и могли считаться настоящими корешами. Как-то я в субботу поехал к Колюхе в гости. Одна из комнат его небольшого деревенского дома была переоборудована в тренажёрный зал, в котором находились какие-то скамеечки, мостики, подставки, гири, блины и гриф от штанги, а также самодельный велотренажёр. В сарае висела тяжёлая боксёрская груша (Гарик подарил). В другой комнате, кроме письменного стола, стула и кровати, находилась роскошная электрогитара, какие-то чёрные ящики с кнопками и огромные колонки.
Также в углу стояла чёрная лакированная акустическая гитара в специальной подставке. — Ну, Колян, у тебя здесь целая студия! — восхищённо сказал я, войдя в эту комнату, — только барабана не хватает. — Не барабана, а ударной установки, — спокойно поправил меня Колюха. — Ну, изобрази чё-нить, чтобы душа развернулась, а потом опять свернулась, — весело хохотнул я, показывая рукой на гитары. — Ну, слушай! — Колян взял электрогитару, подключил какие-то провода, покрутил какие-то ручки на чёрных ящиках и достал из кармана небольшую тонкую пластиночку треугольной формы. ДЖ-Ж-Ж-ЖЖЖ!!! Гитара взревела так громко, что я вздрогнул. Проворно перебирая пальцами левой руки по грифу, Колян задевал пластиночкой, зажатой пальцами правой руки, струны. Из колонок оглушительно звучала быстрая, мощная, тяжёлая музыка. В чёрной майке без рукавов, этот давно небритый длинноволосый парень с накаченной мужской фигурой выглядел как настоящий рок-музыкант. «Какой же он красивый!» — пронеслось у меня в голове, и я сам удивился этой мысли.
Надо сказать, что после отьезда Айны я вообще перестал обращать внимания на девушек — каждая из них казалась мне дурой, уродиной и просто примитивным созданием по сравнению с моей первой и единственной любовью. Между тем Колян закончил выписывать кренделя на гитаре и посмотрел на меня. — Ну как, не очень лажово? — скромно спросил он. — Да ты чё! — горячо воскликнул я, — музон просто отпад, а играешь ты… если бы я не видел, что это ты… я бы подумал, что это какие-нибудь всемирно известные металлюги! — Хочешь, дам послушать что-нибудь в этом духе? — спросил Колюха и, не дожидаясь моего ответа, подошёл к столу и выдвинул широкий ящик. В ящике аккуратными рядами лежало не менее двухсот дисков. — А что тут мне больше подойдёт? — растерянно поинтересовался я. — Ну, для новичка больше подойдёт это! — авторитетно сказал Колян, выбирая штук пять дисков, на обложках которых были нарисованы черепа, гробы, мертвецы или что-нибудь ещё в этом роде…
Придя домой, я прослушал все диски по одному разу. Голова моя сильно устала от такой музыки, но пару дисков я отметил как наиболее мне понравившиеся. Когда через неделю я отдавал диски владельцу, я сказал, что мне больше всего понравилось. — Значит, хэви и дум, — многозначительно произнёс мне в ответ сосед по парте. На следующий день Колян притащил мне ещё с десяток дисков, которые мне понравились намного больше. Так, незаметно, Колюха подсаживал меня на металл. И вообще, я чувствовал, что здорово попал под его влияние. Стремясь стать таким же крутым, как Колян, я попытался отпустить длинные волосы и усы с бородой, однако усы с бородой у меня ещё не росли, и я просто перестал стричься. — Ты чё оброс, как леший? Для занятий спортом это лишнее, — авторитетно сказал мне как-то Скворец на пробежке, но я только хмыкнул в ответ. Вскоре я попросил Колюху научить меня играть на гитаре, и он согласился.
В ближайшие выходные я выбралсяк нему в Ручьи, и Колян по казал мне ещё одну акустическую гитару — старую, дребезжащую, облезлую и с потёртыми струнами. Гитара хранилась под кроватью, и на ней осел толстый слой пыли. — Смотри, какая рухлядь! Вот на ней ты и будешь учиться. Пропало желание — значит это не твоё, а если действительно хочешь когда-нибудь хорошо играть — бери, одолжу её тебе хоть до конца школы, — мудро изрёк мой друг. Я понимающе кивнул. В первый же день Колян показал мне несколько «блатных» аккордов и две простенькие мелодии. Я честно пытался повторить, но ничего не получалось — пальцы разъезжались, струны дребезжали, а медиатор всё время норовил коснуться не той струны. Сыграв по-уродски раз двадцать одно и тоже, я опустил руки — пальцы распухли и страшно болели.
— Ничего-ничего! — подбадривал меня друг. В тот день я забрал старую гитару домой. На следующий день Колян заставил меня выучить ещё две мелодии, а через неделю я уже скрепя сердце смог сыграть всё то, что он мне показал на выходных. К новому году я уже свободно играл с десяток мелодий, выучил несколько песен и даже кое-что уже тренькал на квинтах… Между тем практически каждый день я онанировал, держа свою дырочку в тонусе. Просмотрев отснятый с Айной диск изрядное количество раз, я всё чаще ассоциировал себя не с парнем, а с девушкой, и уже действительно был не прочь попробовать настоящий мужской член в попе. И я даже прекрасно понимал, чей именно. Да, Колян был настоящим самцом — сильным, решительным, мужественным и невозмутимым. Но как можно было сказать ему о своём желании? В лучшем случае это означало потерять хорошего верного друга, в худшем — получить по морде и стать посмешищем для всей школы.
И я держал свои чувства при себе. — Слышь, Юрбан, а у тебя девушка есть? — спросил как-то на перемене у меня Колюха. Сердце моё учащённо забилось, и кровь прилила к моему лицу. — Нет, — ответил я, — а что? — Да понимаешь, мне одна девчонка нравится, из девятого класса, а я даже не знаю, как познакомится с ней. Вот, думал, может ты более опытный, так, посоветуешь мне что-нибудь, — уныло сказал друг. — В таких делах советчики ни к чему, Колян, — спокойно сказал я. — Чёрт! Он совершенно нормальный парень, и я ему, к сожалению, только друг, — с досадой подумалось мне. Через несколько дней Колян сам подошёл к той девчонке и познакомился с ней. Это оказалась Катька Васильева из 9В, ходившая постоянно по школе в косухе, кожанных штанах и чёрной бандане. — Рыбак рыбака видит издалека, — с горечью подумал я, увидев их вместе… Наступил Новый год. В подарок от мамы и Генки я получил новенькую гитару. Кла-а-ас!!! Нет, ну, конечно, не такую крутую, как у Коляна дома, но по сравнению с тем обшарпанным раритетом… Короче говоря, пальцы сами теперь пляшут по грифу.
Решив вернуть за ненадобностью Колянову гитару, я первого числа днём поехал на автобусе в Ручьи. Колюхиных родителей не было дома, зато было полно гостей — деревенские парни и девчонки и, конечно, Катька Васильева. Хозяин был слегка под хмельком, остальные — в зюзю пьяными. Отдав гитару, я хотел было уйти, но Колян уговорил меня сесть за стол и подкрепиться. Пьяные парни сально шутили, вспоминая «лишение Колюхи девственности с помощью Катьки». — Вот сука! Отбила-таки «моего» парня — подумал я с ненавистью, глядя на пьяную Катюху. Высидев несколько новогодних тостов, я уже собирался идти, как вдруг пришёл ещё один гость. — Димон, мой двоюродный брательник! — представил Колян вошедшего. Димон обошёл вокруг стола и поздоровался со всеми за руку, после чего сел на свободное место прямо напротив меня.
Он оказался высоким худощавым парнем лет двадцати с очень правильными чертами лица, выразительными голубыми глазами и светлыми волосами. — Очень похож на Яниса, брата Айны, — пронеслось в моей голове. Впрочем, я заметил, что Дима тоже часто поглядывает на меня. Встречаясь с ним взглядом, я стыдливо отводил глаза. Через некоторое время ребята и девчонки встали из-за стола и, накинув куртки, пошли во двор покурить (Колян тоже, хоть и не курил, пошёл за компанию постоять с Катюхой). В комнате остались только мы с Димоном. — А ты не куришь? — спросил я своего нового знакомого. — Почти нет, -ответил Димон, — не люблю я это дело, да и голос портить не хочу. — Поёшь? — заинтересованно спросил я. Из дальнейшего разговора я узнал, что этот красивый парень работает ди-джеем в одном из московских ночных клубов и учится на филолога в университете.
Пригласив меня как-нибудь-когда-буду-в-Москве в его ночной клуб, он как-то странно улыбнулся мне. Я, сказав, что подумаю над его предложением, стал собираться домой (скоро, мол, последний автобус уйдёт в город). Дима стал меня уговаривать посидеть ещё, и обещал попозже отвезти меня в город на своей машине, но я отказался, сказав, что с пьяными водителями не езжу… Придя домой, я долго думал над странными Димиными предложениями. Конечно, он мне очень понравился и я, возможно, даже хотел секса с ним, но ведь я его совсем не знаю! Интересно, понравился ли я ему? Я заперся в ванной и принялся рассматривать себя в зеркало. Молоденький мальчик с совсем ещё наивным, детским лицом… пухлые губки, тонкий носик, большие карие глаза с длинными, девичьими ресницами… Уже успевшие отрасти волосы… Взяв ножницы, я слегка подровнял чёлку.
Ну вот… Немного косметики, и получится симпатичная девчонка. Через несколько дней, когда мать ушла в ночь на работу, я принялся рыться в её косметике. Тушь… Тени… Помада… Аккуратно получилось! Накрасив ногти на руках и на ногах, я напялил мамины босоножки (жаль, чуть маловаты) и принялся расхаживать по квартире, привыкая к каблучкам (к счастью, не таким высоким, как у Айны). Подумав, я сбрил начисто жиденькие волосики в промежности и вокруг члена. Поглядев в большое зеркало в прихожей, я нашёл себя весьма привлекательной девушкой, и принялся трахать себя в попу, то здоровенным флакончиком из-под шампуня, то сложенной лодочкой ладонью (трахнуть себя кулачком не получалось из-за дикой боли даже при наличии обильной смазки). Самотрах, естественно, сопровождался просмотром нашего с Айной порнодиска.
Затрахав себя до изнеможения, я смыл лак и косметику и, довольный, лёг спать, найдя перевоплощение в женщину очень возбуждающим и приятным занятием… С тех пор, каждое ночное дежурство матери, я перекрашивался в девушку и самозабвенно трахал себя. К марту в мою попу уже помещался мой кулак… Однажды, обычным апрельским днём, Колян пригласил меня в ближайшую субботу к себе на день рождения. Приехав, я обнаружил там тех же его гостей, что и в Новый Год, только на этот раз Дима приехал раньше меня. Весело отметив Коляново шестнадцатилетие, я около одиннадцати вечера засобирался домой — Дима обещал меня отвезти, сегодня он не выпил ни грамма. В машине мы разговорились. — Слушай, Юрка, а у тебя девушка есть? — спросил вдруг меня Димон. -Н-н-нет, — нерешительно ответил я, — а зачем тебе? — Да так просто, — продолжал мой собеседник, сосредоточенно глядя за дорогой, — у меня тоже нет. — У тебя-то и нет? — недоверчиво спросил я. — В смысле, постоянной нет, — серьёзно ответил Дима, — но эпизодически… бывают, конечно, девчонки… парни.
— Как ПАРНИ? — спросил я изумлённо, и сердце моё бешено заколотилось. — Ну, так… иногда трахаю парней, которые приходят к нам в клуб… тех, кто посимпатичней, конечно… и помоложе. Классно, кстати! Ты когда-нибудь пробовал с мальчиком? — и Дима взглянул на меня. — Нет, — тихо ответил я, смутившись и отвернувшись. — Кстати, приехали, — сказал он, остановив машину у моего подъезда, — может, поднимемся к тебе, угостишь кофейком? — Димон пристально смотрел на меня. Сразу сообразив, к чему он клонит, я жутко обрадовался, возбудился и растерялся одновременно. — Ой, — сказал я тихо, — извини, но сегодня не получится — мама легла отдыхать уже… но завтра она дежурит в ночь. Так что, если хочешь, заходи вечером, посмотришь, как я живу, — я вопросительно посмотрел на парня. — О кей! — весело сказал Дима, и, попрощавшись, уехалобратно в Ручьи.
Весь следующий день, прекрасно понимая, что именно должно произойти вечером, я жутко волновался и не мог найти себе места. Когда мать ушла на работу, я промыл себя изнутри, принял душ, и стал ждать гостя. Около восьми вечера раздался звонок в дверь и я, дрожа от волнения, пошёл открывать. — Привет! — сказал Дима, улыбнувшись, и прошёл в квартиру. От молодого человека пахло дорогим одеколоном, в руке был непрозрачный пакет. — Что принёс-то? — опасливо спросил я. — Там торт… ну, ты же угостишь меня кофе? — с надеждой в голосе спросил Дима. Пока я варил кофе, парень поставил на стол торт и бутылку вина. Мы сели и выпили по чашке кофе с куском торта. — Ты знаешь, Юр, — нерешительно начал Дима, — ты очень хороший парень… добрый, умный, спокойный… -Это ты к чему? — спросил я его. Дима немного помолчал. — Я думаю, мы бы могли подружиться… Ты мне очень нравишься… как парень, — слова давались ему с трудом, — а я… нравлюсь тебе? — спросил он, посмотрев мне в глаза.
— Да, — еле слышно сказал я, краснея. — Хочешь, мы займёмся любовью? — осторожно произнёс он. У меня перехватило дыхание. «Боже мой, Димочка! Не по**ёмся, не трахнемся, а… займёмся любовью… Какой ты романтичный!» — пронеслось в моей голове. Отведя глаза, я молча закивал головой. Дима встал и, взяв меня за руку, повёл из кухни в мою комнату, где я заранее расстелил мой диван свежевыстиранным бельём. Подведя меня к дивану, парень обнял меня одной рукой за талию, а другой начал расстёгивать пуговицы моей рубашки, целуя меня в шею. Трясясь от возбуждения, я нежно гладил руками его широкие плечи и спину. Сняв с меня рубашку, Дима начал медленно расстёгивать свою, в то время как я мучился с его ремнём и ширинкой, уже мощно подпираемой изнутри чем-то большим.
Быстро сорвав с себя последнюю одежду, я, абсолютно голый, сел на корточки и аккуратно стянул со своего парня брюки вместе с трусами. Огромный по сравнению с моим член с обнажённой головкой закачался перед моим лицом. Я начал медленно водить языком вдоль ствола, внимательно глядя на Диму снизу вверх. Дима нежно смотрел на меня и улыбался. Его руки стали медленно гладить меня по волосам. Поняв это как сигнал, я, широко раскрыв рот, принял член наполовину, плотно обхватив его губами. Мои губы и язычок стали скользить вверх и вниз по стволу, доставляя парню неземное наслаждение. Обхватив руками меня за голову, парень начал мягко, но настойчиво задавать ритм, перемещая мои губы вдоль своего члена. Я почувствовал, что и без того твёрдый Димин кол стал просто несгибаемым. Вдруг… целый ручей густой горьковатой спермы хлынул мне в рот. Я хотел проглотить всё залпом, но не успел — две крупные капли не уместились во рту и потекли мне по подбородку.
Проглотив семя, я успел поймать капли ладонью, которую с удовольствием облизал. Дима смотрел на меня с восхищением. И он, и я хотели большего. Молча я снова взял в рот его дружка и ласковыми движениями принялся его будить. Пробуждение не заставило себя долго ждать. Я выпустил конец изо рта и попросил своего парня лечь на диван на спину. Когда тот выполнил мою просьбу, я смазал послюнявленным пальцем дырочку и начал медленно садиться на корточки, попкой на большой торчащий член. Потихоньку я полностью сел на желанный жезл. Почувствовав мои ягодицы на своих бёдрах, парень положил мне ладони на талию и стал помогать мне опускаться и подниматься. Двигаясь на члене своего мужчины, я нежно гладил ладошками его широкую безволосую грудь. Через несколько минут Дима застонал и начал кончать… в меня. Кончив, он крепко обхватил мою талию ладонями, не давая мне встать с члена. Покорно улыбнувшись, я остался сидеть на постепенно опадающем члене.
Наконец, пенис совсем сьёжился, и я слез, поспешно заглотив его ртом. На этот раз мне пришлось дольше работать языком, прежде чем подуставший член снова был приведён в боевую готовность. Добившись этого, я слез с кровати и встал «раком», облокотившись на письменный стол. Подождав, пока мой парень заметит это, я покрутил оттопыренной попочкой из стороны в сторону. Раздвинув руками ягодицы, я показал Диме свою дырочку, всё ещё блестящую от спермы. Для него это было сигналом к атаке. Вскочив, он резко подошёл ко мне и быстро ввёл член, который вошёл как по маслу в обильно смазанную норку. Ощутив его богатыря полностью в себе, я сладко застонал. На этот раз Дима имел меня сильными и резкими движениями, заставляя меня извиваться от удовольствия. Парень долго не мог кончить, а когда всё-таки кончил, крепко обнял меня, и, разогнув, прижал мою спину к своей груди.