После третьего оргазма я был так истощен, что не мог пошевелиться, и мы все вчетвером лежали какое-то время прямо друг на друге. Прошло много времени, солнце клонилось к закату, зверски хотелось кушать и купаться, но не было сил.
Все комплексы, все табу были уничтожены, и мы лежали, как зверята или как одна семья. Удивительно, но это было так. Мы все ласкали друг друга — и я, и девочки. Было настроение удивительной интимности и опустошения. Никогда не забуду этого момента…
Потом — все-таки поползли в воду. После купания решили отметить этот великий день в баре. Надя вдруг попросила меня «навести ей макияж»: нарисовать на веках и вокруг глаз черные круги, а лицо и уши закрасить синим, — что я и сделал, к удивлению Лены с Лизой. Потом она еще больше удивила нас: взяла кусок голубой глины, размочила его — и принялась втирать глину в волосы. Скоро у нее на голове образовался глиняный шлем, и Надя стала похожа на расписной горшочек. Она объяснила, что хочет войти в бар в образе инопланетянки, какой она ощущает сейчас себя, — и так и пошла: с черными кругами вокруг глаз, с синим лицом и ушами, и с головой, густо обмазанной глиной. Она и впрямь была похожа на инопланетянку…
Что дальше рассказать? Мы посидели в баре, торжественно выпили «за новоиспеченных женщин» — за всех вместе и каждую по отдельности. На Надю все глазели, естественно; глина на ее голове засохла, и мы писали на ней разные слова — приличные и не очень. Потом мы напились пьяные, и — не помню, как нашли дорогу домой…
На следующий день я поднялся с дикой головной болью и мутной душой, попросил вернуть мне деньги, уплаченные за неделю вперед, и уехал из Коктебеля.
***
Я ехал в поезде, на боковой полке, добытой с боем. На душе выли волки. Я чувствовал себя последней скотиной — и не только из-за того, что выеб трехмалолеток, но и из-за того, что не понял вовремя Надю. И — частично из-за того, что сбежал. Струсил и сбежал.
В глубине души где-то шевелилась гордость за то, что я, совершенно неопытный любовник, принес столько наслаждения трем девушкам и, по всей видимости, совершенно безболезненно лишил их девственности; но за гордость эту мне было тоже стыдно, и я отгонял ее…
Надя. Ничего не знаем друг о друге. Никогда не встретимся. Никогда. Никогда…
…Звонок. Смотрю на телефон — незнакомый номер. И вдруг — в безумной надежде — жму на кнопку и ору:
— Алло! Алло!!! — кнопка не нажалась, телефон продолжает надсадно гудеть.
— Алло! Кто? Лена?!.. Как… Как ты узнала мой телефон?
— Ты потерял блокнот на пляже, а мы нашли его, — говорила Лена, потому что это была она! — Игорь. Спасибо тебе… спасибо за все, мы с Лизкой всегда будем помнить тебя. Мы все понимаем…да ну, ну не надо (это я пытался кричать «простите меня») — не надо… Игорь! Слушай! Тут такое дело… В общем, я даю Надю. Да, Надю!..
Тут в трубке послышалась какая-то возня, знакомый голосок говорил «я не могу», «не-е-е-е» и что-то еще, а потом вдруг наступила тишина, и я ощутил на том конце провода дыхание. И через секунду —
— Игорь!
— Да, Надя, — голос не слушался меня.
В трубке послышалось шуршание, бормотание, и потом — снова Надин голос:
— Игорь! Я… Я люблю тебя.
Я опрометью выскочил в тамбур, прижимая к уху телефон…
***
Через полтора года мы поженились. Мы женаты уже четыре года, и у нас все хорошо — никаких измен, никакой групповухи. С Лизой и Леной мы дружим, правда, без сексуального подтекста, и никогда не говорим о том дне. У Лизы и Лены тоже все хорошо: Лиза замужем, у Лены есть парень…
E-mail автора: vitek1980@i.ua