— Я тут пытала Лёшку, что ему нравится во мне, — ввела в курс Люда свою дочь.
— Ты его пытала? — продолжала валять дурака Ирка.
— Бестолочь, разве я могу пытать человека, которого люблю?
— Этот человек — твой зять.
— Этот человек — мой любимый зять.
— Между прочим, этот человек — мой любимый муж!
— Вы ещё подеритесь, любимые мои! — Встрял, наконец, я. — Я вас обеих люблю!
— И будешь любить? — загадочно и хитро улыбаясь спросила Ирка.
— И буду любить всегда. — Ешё не уловив подвоха, заявил я.
— Обеих? — это уже Люда, наигранно-манерно с интонацией ревнивой и коварной соблазнительницы.
— … да — до меня дошёл второй смысл сказанного и я робко закивал головой.
— И прямо сейчас тоже? — Спросив это с вызовом, Ирка обхватила снизу мою мошонку и посмотрела в мне глаза.
Ну что я мог сказать на это?
IV.
Моим членом в этот момент можно было забивать сваи. И чтобы тут же не оконфузиться, я спросил как бы на всякий случай:
— Девушки мои ненаглядные, а париться-то мы с вами сегодня будем?
Ирка состроила недовольную гримасу.
— Ну вот они, мужики, только сказал, любить будет, и на тебе — в кусты.
— Какие ещё кусты? — прикинулся валенком я.
— Берёзовые! Давайте, берите веники и будете меня парить. Лёшенька, поддай парку из тазика!
Мама Люда ловко забралась на своё место и улеглась на живот. Передав Ире веники, я зачерпнул настоявшейся берёзовой воды и плеснул на горячие камни.
Всё скрылось в густом берёзовом пару. Дышать стало трудно и я отошёл в дальний угол бани.
Пока мы с Иркой приходили в себя от перехватившего дыхание горячего пара, мама Люда времени зря не теряла. Внезапно я ощутил на своём дружке губы, которые только что страстно целовал. Просто отойдя в дальний угол, я очутился как раз возле головы моей любимой тёщи, которая оценила достоинства новой диспозиции и быстро сориентировавшись, с упоением принялась за дело.
Ирка принялась лупить маму вениками с двух рук. Мама постанывала, но дело своё не прекращала.
Пар понемногу рассеялся, и вся картина стала видна Ире.