Я не люблю напиваться до поросячьего визга, но по непонятной причине мне это часто удается. Визжать не визжу, но амнезия обволакивает мозги то навсегда, то надолго. Последний случай подобного «окна» произошел этим летом в Москве. Был какой-то праздник (из-за упомянутого выше временного недуга сложно уточнить, какой), и 1/21 ведра влилась в меня не одна. Очнулся я на лавочке под колесом обозрения в Измайловском парке. Первым, что отозвалось в башке, была резкая боль, исходящая откуда-то сзади снизу. После некоторых размышлений я пришел к выводу, что болит задница. Уже на подходе к дому (через полчаса, то бишь) осенила догадка. Даже не догадка — я был уверен, что меня отодрали. Возможно, не раз. Возможно, не два. Один к одному Алешковский с его «От Ленина до ануса пострадавшего — десять метров». Любопытство сражалось с жаждой мести, когда я звонил вчерашним собутыльникам. Но они меня разочаровали: я бросил их в полночь на Красной площади. Окно захлопнулось. Назавтра я позвонил своему старому знакомому тезке. Он был (а почему, собственно, был?) славен своим, огороди господи, хобби. Димка большой любитель шляться в пред- и праздничные вечера и ночи по темным закоулкам. Находит там упившихся мужиков и сношает куда ни попадя. Использование беспомощного состояния потерпевшего. Не помню номер статьи. Для успешного начала журналистского расследования нужно было изучить психологию насильника. Сначала, дабы отбросить новую догадку, я спросил: «ТЫ МЕНЯ ВЧЕРА НЕ ТРАХАЛ?»
Он: Да нет вроде, твою толстушку я бы сразу распознал. А где ты валялся?
Я: Там, где, по твоим рассказам, ты отымел двоих вьюношей после того, как они напились по случаю избавления от школы.
Он: Ой, не напоминай! До сих пор перед глазами… лежат.
Я: Давай-давай, рассказывай. Мне надо портрет гада составить. Пока только психологический.
Он: Я те уже три раза рассказывал. Все на враках поймать пытаешься? А будешь обзываться, не будет тебе портрета.
Я: Ладно, не гада. Санитара леса, если хочешь.
Он: Ну вот, это уже лучше, хоть и по-волчьи. В тот вечер я пошел в парк сознательно. Я каждую ночь после выпускного бала там гуляю. Мальчишки еще не знают своей меры, почему бы этим не воспользоваться? Они еще последний экзамен сдают, а я уже начинаю силы накапливать. Чтоб на всех хватило.
Я: Неужели их там много?
Он: А ты сам сходи на следующий год и посмотри, если не веришь. На этот раз было только двое. Второй мне страсть как понравился, и я его драл, пока солнце в зенит не вошло.
Я: Прям так и в зенит?
Он: Подозрительный ты очень. А вообще-то понятно, почему. Ты мне тоже интересен с точки познания психологии. ИХ психологии. Как правило для них это первая и последняя встреча со мной. И я не знаю, что они потом думают.
Я: Скажу тебе, самое неприятное — неизвестность. А вдруг СПИД? А вдруг старик немощный? Или, что еще обиднее, прынц прекрасный?
Он: Немощные не могут, а у прынцев и без тебя народу хватает. Ладно, трахал я его часов до девяти утра. Понятно, с лавочки в кусты перебрались. До сих пор звонит, домой приглашает. Но он меня перестал интересовать. Хочешь, тебе подарю?
Я: Да на фиг он мне, братец лавочный? Жаль, колесо ночью не работает. Поиск бы облегчился?
Он: Верно. А то пока набродишься по парку, сил на главное не остается.
Я: Если призвать на помощь логику, раньше трех-четырех ночи они не напиваются? Пока погуляют всем классом…
Он: …пока дождутся отказа от любимой одноклассницы. И здесь ты прав. Но не забывай, что не у всех есть любимые одноклассницы. Этот мой второй, Серый, был влюблен в одну, то та на год моложе. А в выпускную ночь ему было без разницы, в кого из телок заехать. И так многие.
Я: Ну и как ты сделал из Серого голубого?
Он: Я увидел его сидящим неподалеку от колеса, около памятников разным там танкам, катюшам и прочему военному дерьму. «Площадь Мужества» называется. Угадай из трех раз, как я ее называю?
Я: А-а, знаю, мы там детишек в пионеры принимали. «Площадь Мужеложства». Только ты не радуйся, на твой эксклюзив это не тянет.
Он: Я и решил его принять в, прости за банальность, пидоры. Сидел пьяненький, головка покачивалась, ругательства бурчал в женском роде. Худенький, черненький, стрижка ежиком. Губки пухленькие, минетные, я еще успел подумать, что только в рот его и буду иметь. Встал у меня моментально. Дело к утру шло, заря розовела, Пушкина не хватало. И говорю я ему: «Привет! Романтика такая, а ты один, без девчонки?» Он мне в ответ: «Да пошли они!» Ну, думаю, клиент созрел без обработки. Но коньячку из своей верной подруги фляги все же предложил. Коньяк — верный в этом деле помощник. Во-первых, окончательно развозит даже тех, в ком только шампанское болтается. Во-вторых,.. люблю целовать рот, из которого несет коньяком.
Я: Клопами почти.
Он: Иди ты! Это отдельная история, почему коньяк, тянется с далекого детства. Потому как-нибудь расскажу.
Я: А почему он тебя не послал? Представляю себя на его месте: хреново, баб всех поразбирали, а тут еще педик подвизается?