— Хочешь, вместе пойдем завтра на тренировку в манеж. Я там бегаю. Если понравится, то я договорюсь для тебя за полцены. — Я начал что-то мямлить. Не мог же я ему сказать, что на черта он мне сдался, и что из-за него я опять не увижусь с Ольгой. — Да, пойдем! Ты даже не представляешь, какой это кайф. — Ромка полез в ящик стола и вынул какие-то фотографии. — Гляди! Вот здесь я занял второе место в городе на стометровке. А здесь я на сборах, в Анапе. А это мы в Финляндии, там мы продули.
Я глядел на фотографии и откровенно им любовался. Совершенная, точеная фигура, словно созданная для движения и полета. Сам я был хоть и стройный, но более грузный, матерый, и, наверное, поэтому никогда бег мне не давался. Да и не любил я тупо бегать по кругу. Я медлил, пытаясь найти причину для отказа, но он добавил… — А потом пойдем ко мне — я тебя угощу отменным ликером. Папаня привез из Шотландии.
Может после ликера что-нибудь получится? Что и как, я абсолютно себе не представлял, но если вообще не пытаться, то точно ничего не будет. Я глядел на него, на его невинную, бесхитростную смазливую рожицу, и мною овладевал ужас. Такого бы и опытнаядевка не совратила. Что уж говорить обо мне, не имевшем ни соответствующего опыта, ни желания. — Ладно, пойдем. А что за ликер-то? — я усиленно делал вид, что купился на выпивку. — Бейлиз, но не нашего розлива, а настоящий, шотландский. В общем, завтра оторвемся! — Ромка скроил смешную рожу и щелкнул себя по горлу…
Как я и ожидал, никакого кайфа от бега я не получил. Ромка поволок меня в душ. В предбаннике никого не было, и мы быстро разделись. Все-таки в нем было что-то от подростка. Даже от девушки. Не было даже намека на мужскую растительность на теле, кроме лобка, хотя и там все очень аккуратно. Удивительное сочетание стройности и подростковой нескладности. Пока я исподтишка на него пялился, он терпеливо ждал, и я пару раз поймал его любопытный взгляд на мое полновесное хозяйство…
Он аккуратно тер мне спину мыльной мочалкой. Еле касался — я к такому не привык. Потом стал намыливать и тереть мою задницу. Я не в первый раз в душе и не первый раз меня терли мочалкой, но еще никогда не было ощущения, что это не мытье, а общение на языке прикосновений… легких, скользящих и волнующих. — Теперь ты намыль меня! — Ромка подал мочалку и развернулся спиной. Я, насколько мог, оттопырил задницу, чтобы он не дай бог не почувствовал моего уверенного стояка, так некстати возникшего в ответ на Ромкины усилия. Я тер его спину жестко и сильно, как привык делать это в бане себе и своим друзьям. Ромка, упрев руки в стену, охал, стонал, извивался, и вдруг случайно ткнулся своей задницей в мое возбуждение. Я резко отпрянул, но он не мог ничего не почувствовать. Он застыл, а я, не найдя ничего лучшего, продолжал его тереть…
В раздевалке мы молча одевались. Я мучительно ждал завершения, зная, что все равно придется взглянуть в его удивленные глаза. Ромка оделся первым… — Я жду тебя на выходе. Не копайся! — Когда я вышел, то увидел довольную улыбающуюся Ромкину рожу, уплетающую мороженое. — На, это тебе! Вкуснятина! — Я взял свою порцию и стал есть, удивляясь, как легко и быстро Ромка сумел снять напряжение…
… Ликер был отменным. Мы пили его медленно, молча, смакуя и наслаждаясь. Горел торшер, в приглушенном свете которого Ромка выглядел мальчиком с рождественской картинки. Звучала неземная музыка Мариконэ. Ромка раскраснелся, глаза его заблестели. — За нашу дружбу! — он не чёкаясь выпил. Классный он все-таки парень! Знал бы он, зачем я здесь и что собираюсь с ним проделать! А он все улыбался, глядя на меня доверчиво и располагающе. Какой же я все-таки скот!
Нужно немедленно встать и уйти, и больше никогда с ним не встречаться. Ведь не убьют же меня за провал — все поймут невероятную сложность штрафа. Но не было сил двинуться — так было хорошо в этом обволакивающем флере физического и душевного комфорта. А Бейлиз, кстати, не так уж и безобиден! Особенно после второй бутылки. В голове появился шум и ушли мысли…
— Ты очень любишь Ольгу? — Я машинально кивнул, но тут же осекся… что же я делаю, идиот!
— Она тебя тоже любит! Это со стороны видно! Я понимаю её — ты классный парень. И, честно говоря, завидую.
— Ерунда, и у тебя будет такая же девчонка! — я приобнял его за плечи и несильно прижал. Он весь сжался, задеревенел.
— Я ЕЙ завидую! — голос Ромки был тих и светел.
Наверное, мы здорово выпили, так как я не понял, что он имеет ввиду. Я таращил на него глаза, а он уставился в стол, и даже в полумраке стало видно, как он покраснел. — Не бери в голову! — он порывисто встал. — Сейчас уже час ночи, и тебе поздно на метро. Ночуй у меня — места полно.
Он ушел стелить, а я тупо переваривал его слова про Ольгу. Может она ему нравится? Да, нет, он не то хотел сказал. Что-то я слабо соображаю. Пора на боковую…
3. Гений интриги
…Как славно лежать на берегу Финского залива, на отмели, закрыв глаза, отдаваясь ласковым набегам теплых волн. Когда нежаркое северное солнце согревает тело и душу, так что не хочется двигаться и мешать природе уносить из тебя усталость и суету. И дуновения теплого бриза теребят волосы, ласкают лицо, грудь. И так хочется слиться с этим сказочным окружением, впитав его первозданную простоту. Но нужно вставать и идти. Домой идти. Потому что метро уже открыли, а мать, которой я не сказал, что останусь ночевать у Ромки, наверняка мечет икру. Я в ужасе проснулся.
Было ещё темно. В свете уличных фонарей я разглядел склоненное надо мной Ромкино лицо, с бездонными глазами, а его рука медленно гладила мой лоб. Мы лежали на кровати, под одним одеялом. Он улыбнулся. Его голос был тих, как шелест…
— Вот ты и проснулся! Я счастлив! Мы были этой ночью вместе! И ничего больше не надо. И даже, если никогда ничего больше у нас не будет, этого хватит мне на всю жизнь. Ты сам решишь, нужен ли я тебе ТАКОЙ в дальнейшем. Но только знай… что бы у тебя не случилось — есть тот, кто тебя любил и любит, и сделает для тебя всё!
Я остолбенело молчал. Ромка — голубой? И он меня любит? Да он знает-то меня всего два дня! И что Я делаю в его постели? Ах, да! Я же пришел его трахнуть! Мой карточный долг! Неужели под пьяную лавочку я его оприходовал? Господи, какая гадость! Он же действительно любит! От него за версту веет нежностью и обожанием. А я, пользуясь его расположением, достиг своей цели! Просто скот, да и только.
— А у нас … это … что-нибудь было … ну, ночью … между нами? — я давился этой фразой целую вечность.
— Нет, ничего не было! К сожалению! Или к счастью! Но ты не беспокойся — я всем скажу, что всё было. Если тебе это надо!
Меня как обухом двинули по голове! Приплыли! Он все знает! И главное — зачем я здесь! Какое-то наваждение! Но откуда? Кто мог проболтаться? И почему он после этого не прогнал меня поганой метлой? Ах, да! Он любит! Да, что за ерунда, какая там неземная любовь за два дня! Ну, видел он, как я приходил к ним в группу за Ольгой, и что? Ему хватило этой малости?
— Что и кому ты должен про нас с тобой сказать? — я сжал его лицо руками. Он не вырывался, а только умоляюще глядел на меня… — Ты только не сердись! Я должен был сказать твоим партнерам по картам, что ты выполнил обещание. Даже если ничего не было.
Он знал все — и о рулетке, и о том, что в конверте стоит его фамилия!
— А если бы проиграл не я? Или тебе было все равно? — Я хотел знать все и до конца.