— А где ты их возьмёшь? У тебя пустой бумажник!.. Только билет лежит… — и они заржали. — А вот за транспортировку наркотиков тебе деньгами точно не отделаться.
— У меня нет наркотиков!..
— А это что? — и перед моим носом проплыл белый пакетик.
— Гады! — это всё, что я смог сказать перед ударом дубинкой…
«Очнулся» — дубль два. Голова болела ещё больше, но не так, как задница…
— Ильяс, ты подбей третьей палкой между этими двумя!
— Сейчас!.. — и в жопе что-то задвигалось.
Я всё понял: они засунули в мою попку две дубинки и стал вбивать между ними «клин» — третью дубинку. По ногам стекала кровь. Она добегала до колена, и капала на пол…
— Давай теперь рукой, Равильчик!
— А не рано?
— Нет… Смотри, как у него очко растянуто!
— Ага… Легко идёт!.. — я практически не чувствовал руки в жопе, но понимал, что во мне ищут наркоту.
— А вторая войдёт?
— Должна! — рука мента вышла из моей дырки, но тут же в неё уткнулся конус из восьми пальцев. Это было уже больно, и я застонал.
— О, очнулся!.. Эй, чмо! Тебя уже ебли кулаком?
— Нет… Не надо… Пожалуйста…
— Так выебут! — при этом два кулака прошли через сфинктер, и стало не так больно, но струйка крови усилилась.
Хлопнула дверь.
— Фалаллеев! Низаметдинов! Что вы здесь делаете?
— Наркокурьера досматриваем, товарищ майор! — зашуршали купюры.
— Вот и славно! Помощь нужна?
— Если хотите, товарищ майор…
Я понял, что надеяться не на что, и пошёл ва-банк:
— Меня будут искать. Я лечу в Голландию по поручению Чубайса. Отдайте билет и отпустите, и я обещаю молчать.
— Заткнись, пидарас! — сказала дубинка.