— Спасибо, Госпожа!
Я осторожно, боясь расплескать, принял подарок, поднес к губам, глубоко втянул в себя ни с чем не сравнимый пьянящий разум запах и мелкими глотками, периодически облизываясь, выпил ее вкусный, горячий от тепла её тела, нектар, глядя на Госпожу влюблёнными, пьяными от счастья глазами.
Она повернулась ко мне спиной и нагнулась, разведя колени и пальцами, в кольцах и перстях с длинными лиловыми от лака ногтями развела ягодицы. Пухлый анус выделился вперед.
— Закусить не чем. Но можешь лизнуть!
И я лизнул! Еще как лизнул!!!
Она развернулась ко мне лицом и как всегда пристально посмотрела мне в глаза. У нее был уже другой властный и презрительный взгляд Домины!
Взяв со стола сигареты, она закурила и отошла к тумбочке в другом конце комнаты. Из стоящего на мебели пакета извлекла кожаную плетку с черной ручкой, отделанной серебром и ярко-красными длинными хвостами. Держа сигарету в зубах, правой рукой она взмахнула плеткой, воздух разорвался от свистящего звука и звонкого удара кожаных лент о дерево тумбы. Госпожа присела на край, посмотрела на меня сверху вниз и грациозно поднялалевую руку с указательным пальцем направленным на пол перед ней. Я на коленях приполз указанному месту. Красные хвосты плётки в руке Госпожи были мною благоговейно обцелованы. Послышался приказ:
-Рот. Шире!
Я повиновался. И даже высунул язык.
Меряя меня презрительным взглядом, она уперла зависшую до этого ножку мне в грудь и сказала, смачно затягиваясь:
-Мерзкая тварь! Жалкий похотливый выродок! Держи свой гадкий сортирный рот как следует.
Я оторопел от впервые услышанной от неё грубости. Но так мне и надо!
Госпожа протянула руку и четким щелком длинного лилового ногтя отправила свисавший с сигареты пепел на мой язык. Я почувствовал легкий ожог и солоноватый вкус пепла. Её ножка переместилась на моё горло и напедикюренные пальчики стали медленно поглаживать кадык.
— Только попробуй проглотить, свинья! Махом раскрою твою поганую рожу этой плеткой, ублюдок вонючий!
Она медленно с наслаждением курила, пепел периодически слетал мне на язык, доставляя ей веселье, и, порождая издевательские комментарии. Наконец она докурила и поднесла зажженный конец сигареты к своим губам, медленно через нижнюю губу выпустила слюну, которая упала вниз с шипением загасила окурок. От небрежного движения руки окурок полетел в мой рот.
— Жуй, ты — пепельница, когда разрешу — проглотишь.
Я покорно жевал табак, пепел со слюной и фильтр окурка. По приказу Госпожи на коленках пополз за бокалом, в который она излила свой нектар. На дне оказалось несколько капель, стекших со стенок, она перевернула бокал и они медленно скатились на мой заранее подставленный язык. Потом Госпожа длинным ногтем указательного пальца руки собрала слизь с губок и вагины и выложила, размазывая содержимое, на мой язык. Тот же пальчик побывал в анусе Госпожи вернулся с налетом слизи в мой рот. Всё это я держал во рту, не смея сглотнуть. Весь этот Femdom-коктейль заполнял мой рот.
Величественно она заняла место передо мной. Жестко посмотрела в мое обезумевшее от любви лицо и сказала:
— Ну, подонок, а где твоя жидкость для Госпожи? А?
Она размахнулась и влепила мне звонкую пощечину. Моя голова покорно дернулась от удара. Щека горела. Но ей было забавно. Следующая пощечина прилетела с другой стороны. Потом еще, еще, еще. Била она с оттяжкой с паузой наслаждаясь подёргиваниями моей головы со ртом наполненным всем тем содержимым, что я получил от неё. Потом, жестко взяв меня за волосы, еще влепила мне несколько пощечин. Удары были не шуточные, От боли и унижения слезы полились из моих глаз. Она их ждала. Когда мое лицо обильно залилось слезами, она вывернув ладонь, длинным лиловым ногтём как ложечкой собрала с лица мои слезы и демонстративно обмазала ими свой клитор, разводя при этом ноги и постанывая от удовольствия. Я, с горевшей пламенем физиономией, по приказу Госпожи проглотил кашицу. Во рту остался горько-соленый привкус.
Она встала надо мной. Глядя в глаза, взяла меня за волосы и дернула голову назад. Я всё понимал без слов. Открыл рот и высунул язык.
— Какая же ты все-таки дрянь! Помойный червь, навозный гнус!
Она собрала во рту слюна и медленно как из пипетки с её языка мне в рот стек длинный густой плевок, потом — следующая порция ее влаги, еще плевок и еще. Слюна была кремового от вина и курения цвета, с их настоянным запахом и вкусом. Наконец, она опустила мои волосы и, собрав остатки слюны, резко напрягла губы плюнула их брызгами мне на всё лицо. Я закрыл оплеванные глаза и опустил голову.
— Спасибо, Госпожа!
— Неси мне сапоги, мудак. — Властный палец указал на черные ботфорты на шпильках в противоположном конце комнаты.