— говорит док.
— Да брось ты! Тебе что, жалко эти полоумных в балахонах? — спрашиваю я, не веря своим ушам.
— Нет конечно! Если бы их собрали всех месте, и бросили в одну гигантскую мясорубку, я собственноручно нажал бы на кнопку «пуск»! — заверяет меня Фальк.
— Тогда в чём дело?
— На борту этого корыта не только полоумные фанатики, но и дети! Не меньше трёх десятков мальчишек и девчонок. Вот уж кто, а они точно не заслужили, чтобы их взрывали, топили и расстреливали!
Хочу было спросить, не ошибся ли он, назвав такое количество, но вовремя одёргиваю себя. Буду много болтать, и Отто начнёт задавать вопросы, отвечать на которые мне не слишком хочется. Дилан и его подружка привели с собой где-то 6—7 спиногрызов. Вопрос — где ещё два десятка детей? Ответ — всё ещё на корабле. А вполне возможно уже совсем в другом месте. И вытаскивать их оттуда никто не собирается. Многие считают членов «Братства» — чокнутыми идиотами. С тем что они чокнутые, я полностью согласен. А вот по поводу идиотов я бы поспорил. По крайней мере их лидера, с которым я умудрился найти общий язык, идиотом назвать трудно.
— Да уж, паршиво. Жалко детишек, — говорю я, чтобы нарушить затянувшуюся паузу.
— Хорош заливать, старый пройдоха! Насрать тебе на всех, кроме себя самого! — ворчит Отто.
— Плохо же ты обо мне думаешь, дружище.
— Да я вообще о тебе не думаю! И вообще, вали уже отсюда. Смотреть на тебя тошно.
В ответ ехидно улыбаюсь, не принимая сказанное близко к сердцу. Отто ещё и не так со мной прощался. Перед тем как свалить из Эфиса, ещё раз заскакиваю на рынок, и приобретаю рацию. На маяке у меня одна точно такая же где-то валялась, но где именно я понятия не имел. Возвращаться и искать её — пустая трата времени. Особенно теперь, когда этого самого времени в запасе осталось очень мало. На выходе из города охрана обыскивает меня не столь рьяно, и не найдя ничего подозрительного, с чистой совестью отпускает.
Оказавшись за воротами, отхожу на сотню метров, достаю рацию, и настраиваюсь на нужную частоту. Поначалу по ту сторону слышно лишь шипение, и я начинаю опасаться, что армейцы задействовали какие-то глушилки, пока не слышу до боли знакомый хриплый голос.
— Да. Внимательно тебя слушаю, — говорит Айзек — лидер «Братства».
— Ваше корыто очень скоро пойдёт ко дну. Так что если есть возможность, а насколько я помню, она у вас есть, живо сваливайте.
Слышу по ту сторону ехидный смешок.
— Уже свалили. Но спасибо за предупреждение.
— Всегда рад помочь. Особенно когда есть стимул.
— Награду получишь позже, когда всё утрясётся, и военные хоть немного успокоятся.
На этом наш разговор подходит к концу. Я убираю рацию и с чувством выполненного долга бреду к маяку. Вернувшись, застаю Дилана, учащего детишек метать нож. Его подружка сидит в углу, и со скучающим видом ковыряет в зубах.
— Разбери и разложи всё как надо, — говорю я, и бросаю девчонке мешок с припасами.
Та его ловит, и недобро щурится. Если бы взглядом можно было убить, то я бы не только сдох, но ещё и пару раз обосрался в процессе. Только вот меня такими штучками не проймёшь — иммунитет у меня к злым гляделкам. И вообще, в своём доме я полноправный хозяин, а кого это не устраивает, тот или та может пососать мой сморщенный леденец.
— А ты не охренел, козёл старый?! — набычилась бывшая пациентка.
— Да, охренел. И что? — перевожу взгляд на Дилана. — Пойдём пройдёмся. Разговор есть серьёзный.
Парочка обменивается взглядами. Парнишка решительно кивает, а девчонка недовольно фыркает, но всё же начинает разбирать содержимое мешка. Мы же выходим на улицу, и неторопливо шагаем в сторону побережья.
— Детишек любишь? — как-бы невзначай спрашиваю я, после того как мы отходим от маяка метров на двадцать.
— Давай не будем тратить время на всякие намёки и подводки, и ты сразу перейдёшь к делу, о котором хотел со мной поговорить? Договорились?
— Может тогда для начала расскажешь мне о своих дальнейших планах?
— Обойдёшься.
— Хорошо. Тогда это сделаю я. Ты хотел пробраться на «Эгиду». Сначала я думал, что ты хочешь обокрасть этих чудиков, но потом понял, что дело в другом. Тебя волнуют дети, а не какое-то барахло, не так ли?
— С чего ты это взял? — спрашивает Дилан, не торопясь подтверждать или опровергать мою теории.
— Есть такая штука полезная — интуиция называется. Может слышал о такой?
— Да так, краем уха. И вообще, тебе то какое дело чем я занимаюсь?
— Думаю о том, чтобы помочь тебе. И поверь, моя помощь тебе очень пригодится.
Дилан подозрительно щурится, по всей видимости просчитывая, стоит ли мне доверять. Будь я на месте своего новообретённого отпрыска, не стал бы ни о чём договариваться с каким-то подозрительным старпёром, а выбил бы из него всё дерьмо. Вот только Дилан — не я, и кроме способности управлять троглодитами нас практически ничего не связывает.
— Допустим, меня действительно волнует судьба детей на «Эгиде». Это что-то меняет? — интересуется он после полуминутной паузы.
— Зависит от того, какой в этом твой интерес.
— Сугубо меркантильный. За их освобождение мне пообещали щедрое вознаграждение.
Врёт, засранец. Точно врёт. Никто ничего ему не обещал. Больше похоже на то, что парень возомнил себя каким-то паладином, и от нечего делать решил погеройствовать. Что ж, ладно. Сделаю вид, будто повёлся на эту хрень.
— Тогда мы точно найдём общий язык, сынок, — говорю добродушным тоном, и похлопываю Хорнера по плечу.
Не говоря в чём именно будет заключаться его помощь, Бен предлагает мне следовать за ним, и не задавать лишних вопросов, хотя мне есть о чём поспрашивать этого пройдоху. Тем не менее пожимаю плечами, и иду за ним. Приходим на морской берег, идём вдоль воды, и минуем пещеру, где я нашёл детей. Останавливаемся практически напротив рифов, за которыми я прятался, когда наблюдал за лагерем военных. Подходить ближе слишком рискованно, и Дженер это явно понимает.
Старик достаёт из кармана курки армейский бинокль, протирает его краем своей куртки, и протягивает мне.
— Посмотри на корабль «Братства» и скажи мне что ты видишь, — говорит он.
Не понимаю к чему он клонит, но бинокль в руки беру. Используя максимальное приближение, первым делом осматриваю верхнюю палубу, и не замечаю ни одного часового, что смотрится, мягко говоря, беспечно. Выглядит это всё весьма подозрительно. Не успеваю развить эту мысль, как на корме происходит мощный взрыв. Вздрагиваю, резко оборачиваюсь, и замечаю в небе пару боевых истребителей. Пилоты делают ещё по одному залпу, и выпускают ракеты. Одна из них вновь попадает по корме, и всё там разносит, а остальные — по днищу.
— Шустрые ребята. Не стали долго тянуть кота за яйца, — комментирует увиденное Бен с каким-то задором и азартом.
Мне же хочется как следует врезать чёрствому старику, чтобы он держал язык за зубами. Членов «Братства» мне нисколько не жалко — туда им и дорога. Но как быть с теми, кого эти чёртовы фанатики держат на корабле против воли? Как быть с остальными детьми? Пока Дженер ходил в Эфис за припасами, я только и думал о том, как бы проскочить мимо военных, и проникнуть на «Эгиду». Но теперь в этом не было необходимости. К истребителям в скором времени присоединился бомбардировщик, сбросивший на корабль мощные заряды.
Горящее судно начинает стремительно идти ко дну, но во всей этой суматохе мне удаётся заметить кое-что страшное. Корабль открыто бомбят, и он уже тонет, но никто на борту ничего не предпринимает по этому поводу. Конечно, в данной ситуации трудно сделать хоть что-то полезное, но никто даже и не пытается. Почему?
— Что-то не так с кораблём, — говорю я, опуская бинокль, но продолжая смотреть в сторону «Эгиды».
— Само собой. Он тонет, — подмечает Дженер очевидное.
— Ни в этом дело. Ещё до начала бомбардировки я не заметил ни одного часового и вообще кого-либо. И сейчас, когда корабль идёт ко дну, никто не пытается его покинуть. Не спускают лодки на воду, хотя они там есть, не прыгают за борт. Вообще ничего.
— Естественно. Некому заниматься всей этой ерундой.
После этих слов напрягаюсь, и поворачиваюсь к Дженеру лицом.
— И как это всё понимать? — требую объяснений от Бена, который явно знает больше, чем говорит.
— Нет там никого. Чудики поняли, что ничего хорошего их не ждёт, и своевременно смылись.
— Как? За берегом же наблюдают!
— А всё банально и просто. Кроме большого корабля, у Братства была своя собственная подводная лодка. Просто они не кричали об этом на каждом углу. Вот на ней они и уплыли.
Действительно, всё банально и просто. Непонято лишь одно.
— Откуда тебе всё это известно? — спрашиваю у Дженера.
— Пусть это останется моей тайной, — отвечает старик загадочным тоном.
— Ты знаешь куда они отправились?
— Понятия не имею. Не настолько я важная персона, чтобы отчитываться передо мной. Всего лишь одинокий меркантильный старик.
Я не настаиваю, и больше не пытаюсь развивать эту тему. С одной стороны, плохо что дети остались в руках у фанатиков. Что они сделают с ними теперь, когда им больше не нужен «живой щит»? Увы, вряд ли я когда-нибудь это узнаю. С другой стороны, они не утонули, и не погибли при бомбёжке. Значит всё не так уж плохо. Трудно сказать, какое будущее ждёт этих детей, но оно у них хотя бы есть.
— Если ты с самого начала знал, что на этом чёртовом корабле никого нет, зачем пытался что-то выторговать за свою помощь? — задаю вполне резонный вопрос.
— А зачем ты наплёл мне про какую-то мифическую награду за освобождение сопляков? Признайся, никто ведь ничего тебе не предлагал!
Не вижу смысла отрицать очевидное, и коротко киваю. Не зря Дженер сравнивал себя с рентгеновским аппаратом, когда говорил, что видит меня насквозь. Или я настолько тупой и предсказуемый? Надо будет побеседовать на эту тему с чертовкой.
— Ладно, проехали. Теперь это уже не важно. Бывай, сынок, — говорит Бен с какой-то странной улыбкой, поворачивается ко мне спиной и идёт прочь.
Я же остаюсь на берегу, зачем-то наблюдаю за тем, как тонет горящий корабль, и как над ним зависла парочка боевых вертолётов. Лишь когда судно полностью исчезает под водой, разворачиваюсь, и быстрым шагом иду вслед за Беном.