— Вот так то лучше! Только это надо заслужить, — она расшнуровала жилетку и освободила грудь, — Полижи, если мне понравиться — получишь пизду.
Я вылизывал грудь как мог, старался изо всех сил. Не то что пиздятины так хотелось, скорей наоборот. Но в руках она по прежнему держала плеть.
— Да… хорошая сучка, — почему-то она обращалась ко мне в женском роде, — Соски покусай… да… осторожней… теперь другой…
— судя по всему ей нравилось. Привстал и у меня.
— Ладно, — плетью отстранила меня от груди и задрала юбку, — Лижи, заслужил.
Опустился ниже, запах немытой пизды ударил в нос. Стараясь дышать ртом, языком раздвинул половые губы…
— Ну? — теперь плеть достала до жопы.
… И с наигранной страстью стал вылизывать вонючую плоть. Судя по всему ей нравилось, она стонала и совсем меня не била. Я тоже возбудился, все-таки пизда есть пизда. Рука сама легла на хуй.
— Что? — она подала назад и ударом ногой в грудь оттолкнула меня, — Кто тебе разрешил дрочить, ебанная тварь? А, сучка? — плеть снова заходила по моей спине.
— Простите моя госпожа, — похоже, я полностью вошел в роль.
— Блядина! Дрочит на меня! Сучка!
— Простите госпожа… простите… — самое странное я реально чувствовал себя виноватым.
— Ну ладно, — меня наконец простили, — На вот, одень, — она достала из шкафа и кинула мне женское платье. Желтое с крупными белыми ромашками. И черные чулки в сеточку. Сама взяла с полки хуй на ремешках и ловко нацепила его.
— Я не буду…
— Чего? — она снова взяла в руку плеть.
— Не буду! Хватит! Только блядь тряпки женские я еще не носил! Да иди ты на хуй! — я взял свою одежду и начал одеваться.
— Ну не хочешь как хочешь, надо было сразу предупредить что без переодевания, — она выглядела немного растерянной.
— А еще раз плеткой меня ебнешь, сама пизды получишь! — я вышел из себя и теперь меня было уже не остановить.
— Сказал бы, что не нравится, хуйли ты молчал?
— Хуясе, меня пиздят и мне же нравиться должно!
— Что, и в жопу ебаться не будешь? — в сомнениях хуй резиновый на поясе теребит.
— Себя выеби! В жопу!
— Так чего ты хочешь, объясни, — в глазах удивление.
— Уже ничего!
— А хуйли пришел тогда?