Она не пользовалась такой даже для удаления волос на ногах а тут такое чувствительное место!
Лариса дергалась всем телом, слезы текли у нее ручьем, кричать она не могла а каждая конвульсия вызывала движения грудей причиняя соскам дополнительную боль.
Но ее палач не обращал ни малейшего внимания на ее страдания и продолжал свое дело.
Он выбрил ее всю, всю киску включая волоски на губках и вокруг ануса, ноги, руки везде где мог найти хоть малейший намек на волосы. К концу экзекуции Ларисина киска превратилась в сплошной комок боли а соски горели огнем. Плакать она уже не могла, только судорожно всхлипывала.
— Вот и чудненько, — услышала она, — а теперь в душ!!
Ларису развязали и куда-то повели, но повязку не сняли и она не могла видеть куда. Ей показалось что в соседнюю комнату и там ей подняли руки над головой и привязали. Лариса оказалась подвешенной на руках. Прищепочки с сосков тоже сняли и это причинило ей дополнительную боль.
В следующую минуту в нее ударила сильная струя ледяной воды. Это было так неожиданно что Лариса задохнулась. Струя била очень сильно и попадая по киске и по соскам вызывала сильнейшую боль.
В то же время попадая по киске, струя раздвигала ей губки и била прямо по клитору массируя его. Невольно Лариса стала испытывать возбуждение и вскорости уже пыталась поймать струю клитором. Но кончить ей не дали хотя она была уже довольно близка к этому.
— Нет нет нет курочка, — услышала она, — не так быстро! — и поток воды прекратился.
Лариса почувствовала что ее развязывают, потом ее поставили раком и заставили широко раздвинуть ноги. Не зная чего ожидать Лариса была готова что ее начнут сейчас трахать, но не тут то было. Она почувствовала как в анус ей что то вставляют и задергалась от неожиданности. Но ее держали крепко. В следующую минуту ей в кишку ударила струя воды.
«Клизма», — поняла Лариса, но избежать этого было невозможно.
Лариса чувствовала как вода быстро заполняет кишечник и вскорости стала испытывать острые боли от распирания водой. Ее мучители внимательно следили за ее состоянием и только лишь когда ее мучения стали невыносимы, ониотключили воду.
Ларису подняли и посадили на унитаз, дав ей возможность облегчиться.
Процедуру повторяли еще несколько раз, каждый раз подводя ее к грани, когда ей казалось что вот вот и она не выдержит.
В последний раз ее залили под завязку а после этого Лариса почувствовала как ей в анус вставляют что то твердое. Это было похоже на пробку, ее заткнули как бутылку!
После этого она почувствовала как ее поднимают и переворачивают усаживая прямо на пробку! Боль была невыносимой и Лариса задергалась и замычала пытаясь разжалобить мучителей. Но вместо этого она получила две такие увесистые пощечины что у нее зазвенело в голове.
— Не дергайся сучка! — услышала она, — а то хуже будет!
И хотя Лариса не могла и представить что еще может быть хуже, она затихла стараясь не двигаться и даже не дышать, так как малейшее движение причиняло нестерпимую боль. Руки ее завели назад и связали их за спиной. На соски опять приладили прищепочки, и так как шарик все еще оставался у нее во рту а глаза были плотно завязаны, Лариса ни на чем не могла сосредоточиться кроме собственной боли и от этого ее страдания только усиливались.
Сколько она так просидела Лариса не знала, она потеряла чувство времени, ее казалось что она уже целую вечность представляет собой один сгусток боли.
Наконец то ее развязали и позволили облегчится вынув пробку. После этого ее еще раз обмыли, и как только струя воды коснулась ее клитора, Лариса, к своему удивлению, бурно кончила.
— Ты смотри, — услышала она, — а курочка то у нас темпераментная! — и вокруг нее раздался громкий хохот.
Ларису привели куда то и сняли с нее повязку. Она увидела что находится в той же комнате в которой проходила экзекуция, только на полу в углу было брошено что то напоминающее матрац. Ее окружали парни в черных одеяниях и масках на лице.
— Ну вот, — сказал один и Лариса узнала в нем своего мучителя, — курочка наша чистенькая и готовенькая к новым испытаниям!
Все вокруг захохотали а у Ларисы сжалось сердце от страха.
— Пора курочке отдохнуть, — сказал все тот же парень, — давайте готовить ее на ночь.