Филадельфия, 16 июля, 1959 года.
Здравствуй дорогая Кэт!
Прости, что долго не писала, но у меня было столько событий и переживаний, неприятных и приятных, бурных и интересных, что просто не знала, что и делать.
Во-первых, мисс Элли! Это мой злой гений! Она… Боже мой, что она наделала! И Боб тоже хорош… Сам виноват.
Я не знаю, что и делать… Даже с мыслями не собраться… Все же постараюсь рассказать тебе все по порядку.
Ну, вот! Кэт, ты помнишь нашу свадьбу? Так вот, с нее все и началось. И сейчас я самая несчастная женщина на свете! Кэт, ведь это было совсем недавно! Мы с тобой обе счастливые жизнерадостные, взволнованные, одновременно справляли наши свадьбы. Ты и Джон. Я и Боб! И вот этот демон Элли все испортила. Ты ведь знаешь продолжение ее истории. В последнем письме я тебе описала ее встречу с братом и за тем подготовку к отъезду в Америку, в Филадельфию. Ты это помнишь, конечно! Но послушай дальше!…
Когда я уехала из Берлина, мы с Элли обменялись несколькими письмами, и я пригласила ее на наши свадьбы. Ты сама сказала мне об этом. Тебе очень хотелось ее видеть. А, помнишь, как она приехала? Это был «Понтиак» последней марки. Машина шикарно подкатила к нашему холлу из нее, как сказочная фея выпорхнула Элли. Все были поражены! А машина тотчас отъехала. Но ты никогда не догадалась бы, кто сидел в ней за рулем! Это… был представительный джентльмен в отличном костюме, с мужественным волевым лицом, этакий «похититель женщин». Но когда он разворачивал машину, я увидела его лицо с другой стороны и, уже в тот момент могла бы поклясться всеми силами ада, что через всю щеку у него был шрам!… Понимаешь, Кэт? Человек со шрамом!
У меня в голове были слишком свежие впечатления от рассказов — дневников Элли, чтобы я могла не обратить на это внимание. Да и ты помнишь эти подробности — я тебе все писала. Да, Кэт! Лучше бы я его не видела… Правда, в этот момент в таком приподнятом настроении, что все события проходили как бы в тумане мимо меня, не оставляя глубоких впечатлений. Да мне некогда было вникать в подробности всего происходящего. Помню, как я набросилась на Элли с поцелуями, как знакомила ее с окружающими, с нашими мужьями. Ведь, правда, мы были с тобой в восторге от них? А какие подарки они нам преподнесли! Правда, восхитительные! Старинные японские веера с ручками из слоновой кости, усыпанные жемчугом! А перья с массой изумрудов? Как они сверкали и переливались, изумительными нежными тонами!… Но, говорят изумруды приносят несчастье. Так оно и есть!… Мы так соскучились друг за другом, что я увела Элли в свою спальню, и мы упали с ней на кровать, как пылкие любовники. Мое новое свадебное платье, оказалось у меня на груди, штанишки на полу, а жадный рот Элли у меня между бедер. Я опять испытывала блаженство лесбийской любви.
Но кончить мне не удалось. В самый разгар наших объятий, когда Элли принялась сосать мой клитор, вдруг… кто-то сильно постучал в дверь! Ужас!
Мы оторвались друг от друга. В полном смятении вскочили с кровати, красные запыхавшиеся, не зная, что делать…
— Мэг, ты одна? — раздался за дверью голос Боба.
Я просто готова была открыть дверь и запустить в него графином с водой… кое-как сдержавшись, я ответила:
— Я переодеваюсь, Боб. Через 10 минут буду в гостиной.
Боб ушел, и мы растерянно взглянули друг на друга.
— Хорошо, Мегги, потом… потрогай.
Элли приподняла свое платье, вложила свою руку мне между бедер. Я почувствовала, что у меня там все необычайно мокро, а клитор такой твердый, как член у Дика, когда он кончает…
— Элли хочешь кончить?
— Очень!… Ты же чувствуешь… Но, перестань… Потерпим. Сейчас не удобно.
— Но когда же? Сегодня я уже замужем и ночью… я буду под мужем…
— Я не хочу твоего мужа! Сегодня я сама хочу тебя!
— Элли я ничего не могу поделать. Так нужно. И уже поздно. Да и ты, по-моему, не одна… Да?
Я вспомнила человека в машине.
— Кто это был с тобой?
— Так, один знакомый. Я же не могу дичиться людей, а он был так любезен и привез меня на совей машине.
— А я знаю, кто это был! — я лукаво взглянула на Элли, которая оправляла на себе платье.